Часть 1

Часть 2

г. Екатеринбург - Царская Голгофа

Вечером 11/24 апреля 1918г. комиссар Яковлев (недавно назначенный Свердловым из Москвы) объявил Царской Семье, что ему поручено увезти Их из Тобольска. Но т.к. Наследник был серьезно болен (играя - скатываясь на самодельной лодочке по ступенькам крыльца б.Губернаторского дома, царевич ушибся ногой... ), то Государыня с Государем, после долгих и мучительных раздумий, решила взять с собой только В.Кн. Марию Николаевну, а остальных оставить для присмотра за больным Наследником, пока Ему не станет лучше. Отъезд был назначен на 4 часа утра в пятницу - 13/26 апреля 1918г.

Для Родителей и Авг. Детей расставание было настоящим потрясением - Дочери и почти все слуги рыдали. Государь и государыня всех утешали и подбадривали. П. Жильяр записал в своем дневнике: "...Император и Императрица были серьезны и задумчивы. Чувствуется, что Они готовы на все жертвы, даже Своей жизнью, если Господь потребует этого для спасения России. Никогда Они не выражали нам столько доброты и внимания. Их большое спокойствие, Их удивительная вера передались нам...".

В 3 1\2 ночи на сибирских "кошевах" (парных тележках-тарантасах - длинных дрожинах, без рессор), уложа на их дно немного соломы, не зная куда везут, Государь и Государыня и Их Дочь В.Кн. Мария отправились в нелегкий путь...

Вот фрагмент записки, посланной В.Кн. Марией с кучером, который вез Государыню до первой почтовой станции на пути из Тобольска в Тюмень: "...Дороги испорчены, условия путешествия ужасны...".

А по прибытии в Тюмень Государыня сообщала в письме сл.: "...Путешествие было очень тяжело. При переправах через реки лошади погружались в воду по грудь. Колеса несколько раз ломались...".

17/30 апреля 1918г. - Государь с Государыней и Дочерью В.Кн. Мариею Николаевною прибыли в г. Екатеринбург в дом Ипатьева. Первое время они спали "под пальмами" на полу без кроватей. Личные вещи, драгоценности часто у Них воровались охраной, питались макаронами и кашей из Советской Столовой, т.е. условия были намного хуже, чем в Тобольске.

10//23 мая 1918г. в г. Екатеринбург приехали остальные члены Царской Семьи. Еще в дороге Августейшие Дети претерпевали, всевозможные виды лишений и издевательств от караульной охраны. Их запирали в каютах парохода, заставляли В. Княжен самим тащить по лужам и грязи тяжелые чемоданы. Грубым своим отношением доводили Их до слез. Матрос Климентий Нагорный попытался помочь В.Княжнам нести тяжелый багаж, но караульные солдаты, ударив прикладами, грубо оттолкнули его.

Чтобы изолировать Царскую Семью от внешнего мира, дом был обнесен двумя высокими заборами, совершенно закрывавшими его со стороны улицы и придававшими ему вид настоящей тюрьмы-крепости. Окна были замазаны белилами, так что Царственные Узники не могли видеть даже неба. Сначала дом Ипатьева находился в полном порядке, но очень скоро нижний этаж и др. помещения, занятые стражей, приняли безобразный вид, и грязь там стояла ужасная.

Стража разделялась на наружную и внутреннюю, была набрана среди подонков Сысертского завода и местной фабрики братьев Злоказовых - большевицкого гнезда, с высоким процентом преступного элемента. Начальствовал над всей этой бандой слесарь Авдеев, именовавшийся комендантом "Дома Особого Назначения" (т.н. Ипатьевский Дом).

Это был настоящий большевик - озлобленный, наглый, невежественный, пьяница и вор; как отозвался о нем один из охранников, "душа у него была недобрая". За то, что он ездил вместе с Заславским и помог Уральскому Совдепу задержать Царскую Семью в Екатеринбурге - Авдеева назначили "комендантом". Помощником его был А.В. Мошкин, начальником караула Павел Медведев, принимавший впоследствии участие в убийстве. Поведение и внешний вид караульных были совершенно непристойными: это были бессовестные большевицкие хулиганы; грубые, бесстыдные, разнузданные, с папиросами в зубах, они возбуждали ужас и отвращение. С ними Царская Семья находилась в постоянном непосредственном общении до середины июня, когда они были заменены еще более осатанелыми чекистами не русской национальности.

Охрана была подчинена областному "военному комиссару" Шае Голощекину, несколько раз в неделю производившему обход. Часто его сопровождал "комиссар юстиции" Янкель Юровский и председатель Областного Совдепа Вайсбарт (Белобородов). Все трое были иудеями, главарями местной Чека. Вот тот триумвират, который распоряжался жизнью и судьбой терроризованного населения Уральской области, и в руках которого оказалась Царская Семья.

Условия жизни в доме Ипатьева были несравнимо более тяжелыми, чем в Тобольске. Если до сих пор Царственные Мученики шли тернистым путем, то здесь поистине началось восхождение на Голгофу, длившееся 78 дней для Их Величеств и В.Кн. Марии Николаевны и 55 дней - для остальных Августейших Детей.

Авдеев давал полную волю своим низким инстинктам и изощрялся все в новых притеснениях заключенных. Каждый день был долгой пыткой. Злоказовские рабочие, составлявшие внутреннюю охрану, царили в доме и имели в любое время доступ во все комнаты. Все движения Узников подсматривались, все слова подслушивались. В комнате В. Княжен даже была снята дверь.

Царская Семья начинала день с общей молитвы, обед был в три часа. Вечером подавали ужин и чай. Состояние здоровья Наследника сильно ухудшилось. Его утомила дорога, а нездоровые условия жизни еще более подорвали Его хрупкий организм. Он в основном лежал, а когда выходили на короткую прогулку, Государь Сам нес на руках Его в сад.

По желанию Государя, Царская Семья, доктор Боткин и прислуга обедали за общим столом, еду приносили из Советской кухмистерской. Как правило, приносимая еда была холодная. Караульные нередко в нее плевали и клали осколки битого стекла, в результате чего Царская Семья оставалась целый день без еды.

Часто за обедом к Узникам подсаживались караульные, брали грязными пальцами еду с блюда, курили, плевали, ругались и вели неприличные разговоры. К тому же многие из них часто были пьяными. Однажды Авдеев, просунув, за едой руку между Их Величествами, толкнул Государя локтем прямо в лицо.

Очень дурно обращались с юными Великими Княжнами. Они не смели без позволения пойти в уборную, и когда шли туда, к Ним приставали с грубыми шутками. По вечерам Их заставляли играть на пианино. В их присутствии пели неприличные песни и скверно ругались. Стены в уборной, в прилегающих к ней комнатах и на балконе были покрыты порнографическими рисунками, неприличными словами и оскорбительными надписями. Издевательства были настолько бесстыдными, что, несомненно, и Родители и Их Августейшие Дети подвергались невыносимой нравственной пытке.

"Однако вера, - пишет П. Жильяр, - очень сильно поддерживала мужество Заключенных. Они сохранили в Себе ту чудесную веру, которая уже в Тобольске, вызывала удивление окружающих и давала Им столько сил и столько ясности в страданиях. Они уже почти порвали со здешним миром".

Государыня и Великие Княжны находили утешение в пении духовных песнопений. Молитва помогала Им глубже уходить в Себя и не замечать ужасной действительности. Часто доносились из нижнего этажа пьяные голоса, горланившие непристойные куплеты, а сверху, из комнат Царской Семьи, точно с неба, лились в ответ Херувимская песнь и другие Божественные напевы. И это пение смущало самые жестокие сердца красногвардейцев.

Царская Семья переносила все тяжелые испытания с величайшим достоинством, ни на что, не жалуясь, с христианским смирением и страдальческой кротостью, - производившим глубокое впечатление на всех окружающих. И вот настроение большей части русских охранников начинает постепенно меняться. Они удивлены незлобивостью Царственных Узников, подкуплены Их простотой и мягкостью обращения, поражены Их истинным благочестием и глубокой религиозностью, чувствуют себя обезоруженными перед Их несокрушимой бодростью и величием духа. Духовная высота Государя и Его Семьи внушает им уважение, и многие из них начинают сознавать низость своего поведения. Понемногу у этих темных людей, просыпалась совесть, непристойные песни слышались реже, а хулиганские выходки и издевательства уступали место раскаянию и состраданию.