На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

РУССКОЕ СЛОВО

239 подписчиков

Свежие комментарии

  • Николь Нахтигаль
    Гнать эту тварь из России в её кишлак, подпишите Петицию о выдворении мигрантов из России! Давайте объединяться проти...Москвичка-поэтесс...
  • Светлана
    Как русская, родившаяся и живущая в этих краях с рождения моих пра-пра-прабабушек и дедушек, смело могу сказать, что ...Прощай, Кизляр! О...
  • Виктор Не
    Эта "красавица" на себя в зеркало смотрела? Не испугалась?Москвичка-поэтесс...

ВТОРОЙ КУБАНСКИЙ ПОХОД


 

Кубанский поход продолжался, Добровольческая армия неудержимо шла вперед, освобождая казачьи станицы от красных одну за другой. В середине июля бои шли в непосредственной близости от Екатеринодара — 14 числа дроздовцы при поддержке частей 1-й дивизии после упорного боя захватывают станцию Динская, несколько сотен пленных и богатые трофеи. Казалось, победоносное окончание Второго Кубанского похода близко. Однако уже на следующий день начали приходить тревожные вести. Крупные силы большевиков — до 25 тысяч штыков и сабель под началом местного уроженца Ивана Сорокина, ветерана боев на Кавказском фронте, обошли авангард белых и прорвались к станице Кореневской. Над дроздовцами нависла угроза окружения. Попытка Казановича и Дроздовского контратаковать увенчалась полной неудачей — бойцы Добровольческой армии откатились к Динской, отброшенные пулеметным огнем. Не помогло и мужество самого Михаила Гордеевича, шедшего в атаку на позиции противника в полный рост. На ночном совещании обсуждение дальнейших перспектив отрезанной группировки вылилось в яростный спор. Михаил Гордеевич, всегда стремившийся сберечь своих людей, настаивал на отступлении, однако Казанович, номинальный командующий сводных сил 1-й и 3-й дивизий, настоял на повторной атаке. Когда утром 17 июля марковцы и дроздовцы вновь двинулись вперёд, казалось, что повторится история вчерашнего дня. Большевики на удивление стойко оборонялись, а их огромное численное превосходство лишало белых шансов на успех. Более того, отбросив противника, Сорокин повел своих людей в контратаку. В этой, казалось, безнадежной для белых ситуации спасение пришло неожиданно. Натиск красных начал внезапно слабеть, а вскоре они и вовсе отступили, попав под удар 2-го Офицерского конного полка. Как выяснилось позже, это Деникин вовремя определил время и направление удара и бросил в атаку все резервы, стоявшие в Тихорецкой. Потери деморализованных ударом с двух сторон большевиков могли бы быть еще больше, если бы Дроздовский сумел организовать преследование противника силами своей пехоты. Он, однако, не стал этого делать, сославшись на общую усталость и большие потери подразделения — до трети «дроздов» погибли или были ранены. В числе последних оказался и Туркул — пуля попала ему в ногу и раздробила кость.

 


Пропагандистские плакаты белых и красных

 

Отправив 1-ю дивизию преследовать рассеянные силы большевиков, Деникин оставил дроздовцев защищать Кореневскую. Уже 19-го числа Сорокин сумел собрать свои разбитые части и вновь атаковал позиции белых, вынудив их после упорного боя отойти на 30 верст к станице Бейсугской. Здесь до Дроздовского доходит приказ командования, обязывающий его несмотря на потери и усталость бойцов начать контрнаступление на Кореневскую, прикрыв тем самым позиции дивизии Казановича. Михаил Гордеевич начал движение в сторону станции, но так до нее и не дошел, остановленный сведениями разведки о скоплении в Кореневской огромных сил красных. Почти неделю Дроздовский ведет себя крайне пассивно, пока 25 июля не начинает ускоренный марш, заходя в тыл расположенной в Журавках группировке красных. Эта пассивность и фактическое невыполнение приказа Деникина вряд ли добавили Михаилу Гордеевичу поклонников в штабе Добровольческой армии. По всей видимости, Дроздовский осознанно не пошел на помощь 1-й дивизии, движимый, с одной стороны, желанием сохранить жизни своих людей, а с другой, обидой на Казановича, вынудившего амбициозного командующего дивизией подчиняться своим приказам.

Между тем атака дроздовцев оказалась успешной. Несмотря на неразбериху в ходе наступления, в результате которой марковцы попали под огонь бойцов 3-й дивизии, группировка красных под Журавкой была окружена и полностью разгромлена. Сорокин, ставший к тому времени командующим всеми силами Красной Армии на Северном Кавказе, отступал, а дорога на Екатеринодар оказалась открыта. К концу месяца войска Добровольческой армии охватывают город с севера и востока, с тяжелыми боями захватив Усть-Лабинскую, Кирпильскую и Воронежскую станицы. К 1 августа наступает завершающая фаза операции — бои в пригородах Екатеринодара и самом городе. На дроздовцев возложена задача по захвату пригородной станицы Пашковской, и с этим подчиненные Михаила Гордеевича прекрасно справились, лобовой атакой при поддержке кубанцев пробив оборонительные рубежи красных и обратив тех в беспорядочное бегство. Первой в сам город прорвалась конница генерала Ивана Георгиевича Эрдели, а вошедшая следом пехота вступила в ожесточенные уличные бои. К вечеру 3 августа столица Кубани была полностью освобождена от большевиков, Второй Кубанский поход завершился триумфом. Увы, для Дроздовского и других генералов Добровольческой армии победный марш по улицам Екатеринодара был лишь кратким мигом отдохновения.

 

Хотя поход на Екатеринодар и удался, а дроздовцы сыграли в освобождении города очень важную роль, отчуждение между Дроздовским и некоторыми штабистами Добровольческой армии нарастало. Многих не устраивало поведение Дроздовского в ходе боев за Кореневскую, а сам Михаил Гордеевич в разговорах с подчиненными прямо обвинял генерала Романовского в желании уничтожить состоящую из монархистов дивизию, бросая дроздовцев на самых опасных участках под пули красных.

БОИ ЗА АРМАВИР

Август и начало сентября дроздовцы провели в боях в окрестностях Армавира. Этот эпизод завершился захватом города и полным уничтожением окруженной в нем группировки Сорокина. Однако спустя всего лишь неделю к Армавиру подходят огромные силы Таманской Красной армии. В лице таманцев белые встретили достойного противника. Совершив марш-бросок от Туапсе, таманцы соединяются с остатками сорокинских частей и штурмуют Армавир. Начиняются бои за город, в которых силы 3-й дивизии неумолимо тают. Оказавшись перед угрозой полной гибели своих частей, Дроздовский отдает приказ об отступлении. В ночь на 13 сентября дроздовцы переправляются через Кубань, закрепившись на подступах к станице Прочноокпской. Деникин быстро осознал масштабы возникнувшей угрозы, перебросив на помощь Михаилу Гордеевичу полторы тысячи марковцев под началом полковника Тимановского. Однако попытка выбить красных из города привела лишь к серьезным потерям. К этому моменту за два месяца беспрерывных боев 3-я пехотная дивизия уже потеряла до 75% личного состава, почти не получая пополнений. Неудачной была и попытка Дроздовского нанести удар по нависавшей с фланга михайловской группировке противника — сказывалась как полное превосходство красных в числе, так и нехватка артиллерии. Более того, здесь Дроздовский вновь проявил своеволие при выполнении приказа командующего. Сам Деникин позже писал:

«Я был 16-го в отряде Дроздовского. Он считал бесцельным дальнейшее наступление на Армавир, пока не будет разбита Михайловская группа… Согласившись с ним, я оставил на армавирском направлении слабый заслон полковника Тимановского и в тот же день двинул Дроздовского с главными силами против Михайловской, дав ему задачу — нанести быстрый и внезапный удар с востока во фланг и тыл Михайловской группе и совместно с конницей Врангеля разбить ее. Дроздовский вышел только к вечеру 17-го на фронт Врангеля и принял иное решение: ночью произвести смену 1-й конной дивизии на ее позиции и с 7 часов утра 18-го атаковать с востока в тыл Михайловской. Атака Дроздовского не имела успеха; части его понесли тяжелые потери и к вечеру отошли к Петропавловской».

Результатом стал выговор командующему 3-й дивизии. О возникнувшем конфликте говорит и содержание рапорта Дроздовского Деникину, в котором Михаил Гордеевич высказал свое возмущение выговором. Рапорт, однако, до командующего не дошел, он попал к Романовскому, а тот оправил бумагу обратно. Судя по всему, Деникин, с одной стороны, был крайне раздражен своеволием Дроздовского, но с другой — осознавал невозможность замены популярного и любимого подчиненными командира дивизии в разгар боев. В конце концов он наказывает Дроздовского, сняв его с самого ответственного участка в непосредственной близости от Армавира и заменив дроздовцев силами 1-й дивизии. Казанович, впрочем, не сумел превзойти Дроздовского, и при штурме тоже потерпел фиаско. Сами «дрозды» в начале октября заменили силы Боровского, выбитого большевиками из Невинномысской. К этому моменту по всему фронту развернулась позиционная борьба — обе стороны были слишком измотаны и обескровлены для решительного наступления. Судьба Армавира теперь решалась в локальных столкновениях, и здесь чаша весов потихоньку склонялась в пользу белых.

 


Бои на Южном фронте в конце 1918 г.

 

В середине октября ситуация по-прежнему висела на волоске — дроздовцам пришлось оставить защищаемый ими Ставрополь и в сопровождении толп беженцев отступить к станице Рождественской. В эти мрачные дни позиции 3-й дивизии навестил сам Деникин:

«18 октября в одной из хат станицы Рождественской собралось офицерство 3-й, отчасти 2-й дивизий; я ожидал, что после перенесенных безмерно тяжелых боев и ставропольской неудачи увижу хоть тень моральной усталости и разочарования… И был глубоко обрадован их настроением. Они жадно ловили всякий намек на улучшение общего положения и интересовались только тем, что облегчало нам дальнейшее ведение борьбы. Я видел части — сильно поределые, истомленные, полуобмерзшие, в обтрепанный легкой одежде — зимняя стужа наступила в этом году рано — и тем не менее готовые к новым боям. Я мог порадовать их последними сведениями о европейских событиях, о падении Германии, торжестве союзников и об открывающихся перспективах. Помогут ли нам союзники войсками — не знаю, но материальную частью — несомненно и в широком масштабе. Это, впрочем, дело будущего…».

Вскоре дроздовцев ждала еще одна радостная весть — Кубанская дивизия Покровского разметала красных и освободила Невинномысск. Покровский успел отличиться еще ранее, приказав расстрелять в Майкопе всех взятых в плен красноармейцев. Хаос в тылах противника позволил Дроздовскому пробиться к предместьям Ставрополя и связать позиционными боями расположившиеся в городе силы большевиков. Тем временем город был охвачен с юга и запада войсками Врангеля, Покровского и Казановича. А 31 октября 1918 года красные, стремясь прорваться из города, всеми силами обрушились на обескровленные части 2-й и 3-й дивизий, вынудив добровольцев отступать. Дроздовский, как всегда в подобные критические моменты, вскочил на коня и повел своих людей в контратаку у стен Иоанно-Мартинского монастыря. В этот момент пуля ударила командира 3-й дивизии в ступню. Раненого Михаила Гордеевича подчиненные стащили с коня и на тачанке отправили в тыл. Большевики сумели уйти из Ставрополя. В дальнейшем освобождение этого города станет поворотной точкой, с которой начнется очищение Кубани и Северного Кавказа от красных.

 

СМЕРТЬ И БЕССМЕРТИЕ

Поначалу никто не воспринял всерьез это ранение, выглядевшее, по словам очевидца случившегося капитана Тер-Азарьева, «скорее царапиной». Однако все оказалось гораздо мрачнее. В екатеринодарском госпитале, куда Дроздовского доставили после перевязки, Михаил Гордеевич перенес восемь операций. Безрезультатно. Началась гангрена. Здесь же, в Екатеринодаре, Дроздовский успел заслушать приказ о присвоении ему генеральского чина. В декабре мучимый жестокими болями Михаил Гордеевич попросил перевезти его в Ростов-на-Дону, в клинику к своему хорошему знакомому — профессору Напалкову. Здесь, в Ростове, носилки с раненым Дроздовским встречали толпы горожан, в памяти которых еще были свежи события пасхального боя. Здесь же, на вокзале, Дроздовского застал еще не оправившийся от ранения и передвигавшийся с помощью костыля Туркул:

«Дроздовского привезли в синем вагоне кубанского атамана. Я вошел в купе и не узнал Михаила Гордеевича. На койке полулежал скелет — так он исхудал и пожелтел. Его голова была коротко острижена, и потому, что запали щеки и заострился нос, вокруг его рта и ввалившихся глаз показалось теперь что-то горестное, орлиное. Я наклонился над ним. Он едва улыбнулся, приподнял исхудавшую руку. Он узнал меня. — Боли, — прошептал он. — Только не в двери. Заденут… У меня нестерпимые боли».

В клинике Напалкова была немедленно произведена ампутация пораженной гангреной ноги. Тщетно. Утром 1 января нового 1919 года на позиции 3-й дивизии из Ростова приходит телеграмма о смерти командира.

Нелепая, и оттого еще более трагическая смерть Михаила Гордеевича вызвала массу пересудов как в рядах дроздовцев, так и в других частях Добровольческой армии. Ответственным за гибель называли главного недруга Михаила Гордеевича — генерала Романовского, а исполнителем злого умысла — лечащего врача Плоткина. Увы, Дроздовский стал лишь одной из многих санитарных потерь для обеих сторон. Тысячи бойцов по обе стороны фронта умерли в ужасных муках на пропитанных кровью больничных койках — от нехватки банальных антисептиков.

Командование воздало умершему должные почести. Спустя две недели после смерти Михаила Гордеевича 3-я пехотная дивизия Добровольческой армии была переименована в 3-ю генерала Дроздовского пехотную дивизию. Началась ожидаемая чехарда с командующими — на этом посту сменились генералы Асташов и Май-Маевский, и в конце концов должность закрепилась за старым соратником Дроздовского, участником похода Яссы-Дон, генерал-майором Владимиром Константиновичем Витковским.

 

Тело Михаила Гордеевича было погребено в Екатеринодаре, откуда позже, перед лицом наступающих красных, офицеры полка вывезут его в Новороссийск. Но и этот город не станет последним пристанищем для праха павшего русского офицера. По приказу Туркула гроб с телом командира 3-й дивизии вывезут в Севастополь. По иронии судьбы, останки Дроздовского найдут покой в Крыму, где десятилетиями раньше проливал кровь отец Михаила Гордеевича, защищавший полуостров от англичан и французов.

ДОНБАСС

Зиму 1918–1919 годов дроздовцы провели в боях на Донбассе. Тут и там мелькают знакомые названия — Дебальцево, Волноваха, Горловка. Со стратегической точки зрения бои в Каменноугольном бассейне преследовали прежде всего цель облегчить положение донских казаков, совершенно деморализованных большими потерями и неудачами в борьбе с большевиками. Для коммунистов эта борьба также имела огромную важность — Троцкий в своих директивах из Москвы призывал красных командиров вести «пролетариат в борьбу за советский уголь». Здесь, на основном направлении удара, командование Добровольческой армии собрало лучшие силы — Дроздовский, Корниловский и Марковский полки, самурцы. Прибыл и неизменный бронеавтомобильный отряд капитана Нилова в составе «Верного», «Добровольца» и «Кубанца». Перед Май-Маевским стояла сложнейшая задача — удержать значительно превосходящие войска красных. Одновременно белым приходилось вести борьбу с ватагами махновцев, совершенно распоясавшихся после ухода немцев и падения власти гетмана Скоропадского.

Единственным способом нивелировать многократное численное превосходство неприятеля было использование мобильности и маневренности «цветных» частей, их высокий воинский дух и дисциплина. Красные наступали по линиям железных дорог, при поддержке бронепоездов, и в эти ключевые точки перебрасывались пехотные части белых для ликвидации очередного прорыва. Неоценимую помощь пехоте здесь оказывала немногочисленная артиллерия.

Вот так описывал быт артиллеристов боец 7-й артиллерийской бригады, дроздовец Дмитрий Федорович Пронин:

«Солдаты 3-ей легко-гаубичной батареи (позже переименованной в Дроздовскую) жили в теплушках уже несколько месяцев. Компания собралась довольно разношерстная. Юнкер Сергиевского артиллерийского училища, два кадета, два студента — один из Петербурга, другой из Харькова, два пленных красноармейца — из мобилизованных большевиками пермяков, взятые в плен в январских боях, два ставропольских хуторянина из иногородних и два кубанских казака. Всех объединяла ненависть к коммунизму… Теплушка сделалась домом. Посреди чугунная печка, с боков нары, где помещались люди. На печке чай, над ней же сушили портянки, промокшую одежду и обувь. На позицию состав подавали обыкновенно еще затемно с таким расчетом, чтобы разгрузку можно было произвести до рассвета и не лопасть под артиллерийский обстрел во время выгрузки лошадей и скатывания орудий с платформ. Самая разгрузка обычно происходила в поле без рампы. Ставились рельсы, на них накладывались дощатые щиты, по ним выводили коней. Те же рельсы приставлялись к платформам и номера скатывали по ним на лямках орудия и зарядные ящики. Дошли до такой виртуозности, что разгрузка и погрузка происходили очень быстро. Грузились в эшелон вечером, когда наступала темнота. Как убитые, валились на нары и просыпались уже на узловой станции, где получали фураж для коней, снаряды и обед. Перевезенные ночью на другое направление, опять перед рассветом разгружались… И так изо дня в день. Да и бои были какие-то монотонные. Всё так же с севера густым частоколом черных линий шли большевистские цепи. Из складки местности, закрытой посадкой, показывался дымок притаившегося бронепоезда и начинался артиллерийский обстрел…»

Так проходила для дроздовцев и других русских добровольцев эта зима — в промерзлых теплушках, в бесконечной тряске, снова и снова под пули большевиков. В этой борьбе силы 3-й дивизии таяли, как в осенних боях за Армавир и Ставрополь. Люди умирали не только от пуль, осколков снарядов и шашек, но и от морозов и сыпного типа, без разбора косившего всех — белых, красных и пытавшихся остаться в стороне. Туркул описывает умонастроение бойцов Добровольческой армии той зимой: «Мы были одни, и нас было немного в студеной тьме». В феврале районом самых страшных боёв стали окрестности Дебальцево и Юзовки. Здесь дроздовцы и корниловцы вновь отбросили огромные силы большевиков, захватив бронепоезд «Роза Люксембург». В начале марта красные, швыряя в горнило боёв все новые и новые резервы, вновь переходят в наступление. Им противостоят обескровленные части Добровольческой армии — в ротах осталось 10–15% штатного состава, а операции ведутся силами отрядов в 50–100 человек при поддержке одного-двух орудий, имеющих по дюжине снарядов. Но в этих монотонных зимних боях одна за другой перемалывались красные дивизии, приближая весну и победу.

 

В апреле грязь сменила сошедший снег, обнажив следы войны: сотни и сотни тел, груды гильз. Тогда же, в апреле, большевики пошли в последнее наступление, заняв Юзовку и Моспино. На большее их не хватило. В мае на помощь жалким остаткам 3-й дивизии, истаявшим, но задержавшим красный накат, приходят подкрепления — прибывшие из района Минеральных вод корниловцы, кубанцы, пластунские батальоны. В район боев перебрасывают белые бронепоезда — «Иоанн Калита», «Князь Пожарский», «Единая Россия». Шкуро лихим наскоком захватывает Юзовку, а дроздовцы блокируют и захватывают в Авдеевке три бронепоезда и несколько набитых оружием и боеприпасами составов. Красные в беспорядке бегут, дорога на Харьков открыта. Тогда же, весной, силы Добровольческой армии пытаются восполнить потери в живой силе за счет жителей Донбасса. Туркул писал:

«Под Горловкой мой батальон занял село Государев Байрак. Село большое, грязное, пьяное, издавна обработанное красными посулыциками. В селе нами была объявлена, кажется, одна из первых белых мобилизаций. На мобилизацию пришли далеко не все шахтерские парни. За неявку пришлось грозить арестами, даже судами. Зимой мы подались от села, но с весенним наступлением вернулись туда снова. Тогда было поймано двое уклонившихся. Им основательно всыпали, и тогда Государев Байрак потек на мобилизацию толпой. Шахтерские рабочие, народ рослый и угрюмый, — точно в них въелась угольная пыль, — сильные парни, не очень-то по доброй воле и с не очень-то, разумеется, добрыми чувствами пошли в наши ряды, к кадетам, к золотопогонникам».

Надежность этих частей, само собой, никогда не была особенно высокой, а набранные таким образом рабочие и крестьяне часто разбегались или и вовсе переходили на сторону красных. Идейных же сторонников «белого дела» безжалостно косила война. Но тогда, в мае 1919 года, Добровольческая армия, отдохнувшая и восполнившая свои потери, выглядела грозной силой, способной вести наступление. Шахтёры же Государева Байрака, как вскоре оказалось, дрались с большевиками зло и весело.

МОСКОВСКАЯ ДИРЕКТИВА

Той светлой весной 1919 года наступление Добровольческой армии буквально захлестнуло деморализованных красных, в тылу которых одно за другим вспыхивали крестьянские и казачьи восстания. За месяц белые продвинулись на 300 верст, отбрасывая противника на всех направлениях. Вместе с другими рвались на север и дроздовцы. К концу мая освободили Славянск, Бахмут, Лозовую. Взятие последней было омрачено трагической гибелью полковника Туцевича, но случайности убитого снарядом его собственной батареи. Попытка большевиков под командованием Клима Ворошилова перейти в контрнаступление полностью провалилась. Досталось и союзникам красных — махновцы были жестоко биты силами Кубанского корпуса Шкуро. Тем временем Добровольческая армия подходит к Харькову, охватывая город со всех сторон, добровольцы входят в Белгород. В тылы красных для уничтожения коммуникаций уходят казаки Мамонтова и Топоркова.

Дроздовцам было поручено прорваться в сам город. Их, только что освободивших Изюм, сажают в вагоны и везут к станции Основа, занятой красными. Станция была освобождена почти сразу, первой же лобовой атакой. Окрыленные успехом дроздовцы, ведомые Туркулом, продвигаются к центру города, наталкиваясь на все более ожесточенное сопротивление. В центре Харькова белым сумел сильно досадить экипаж броневика «Товарищ Артем». Броневик, несмотря на артиллерийский огонь и броски ручных гранат, маневрировал по городским улицам, ведя плотный огонь по пехоте. Наконец из-за повреждения двигателя броневик заглох, а его экипаж был позже взят в плен и расстрелян. Здесь же, на месте, «Товарищ Артем» был переименован в «Полковник Туцевич», и новое название намалевали белой краской на борту. На этом организованное сопротивление красных в городе прекратилось, осталась лишь долгая и опасная работа по отлову и ликвидации друзей рабочих, укрывшихся на чердаках и в подворотнях. Спустя несколько дней на Николаевской площади состоялся торжественный парад войск Добровольческой армии, на котором присутствовали Деникин, Кутепов и Май-Маевский.

 

Захват Харькова позволил Деникину перейти к реализации самой трудной и важной из задач. Директива №08878 обозначала в качестве главной цели летнего наступления освобождение Москвы от большевиков и уничтожение сил Красной армии во всей Центральной России. Современным историкам этот план кажется заведомо невыполнимым. Под рукой у Деникина к июлю 1919 года было не более 90-95 тысяч штыков и сабель, а большевики только вдоль линии фронта сумели собрать 200 тысяч красноармейцев. Превосходство в пулеметах и артиллерии у Красной армии было пятикратное. К тому же ВСЮР предстояло вести наступление на огромной по протяженности линии фронта — от Киева до Саратова. Но тогда, как вспоминал потом сам Антон Павлович, все бойцы Добровольческой армии буквально жили надеждой на освобождение Москвы. А русские добровольцы уже не раз и не два продемонстрировали свою способность наносить поражение многократно превосходящим силам красных и вести малыми силами успешное наступление. В ходе рейда Мамонтова по тылам красных казаки учинили настоящий разгром, разрушая линии коммуникаций и вызывая хаос везде, где ни появлялись.

Для дроздовцев, включенных в состав 1-го армейского корпуса, марш на Москву начался с освобождения Сум. В ходе переправы через Сейм у села Теткино несчастливый артиллерийский снаряд накрыл сразу три десятка человек. Несмотря на потери, в середине сентября дроздовцы занимают Севск, где к белым присоединяются десятки местных гимназистов. Развивая наступление, Туркул ведет своих людей на Дмитров, возле которого на пеших дроздовцев, двигавшихся в сопровождении гаубичной батареи, обрушилась лавина красной конницы:

«У всех сжаты зубы. Едва колеблет дыханием ряды малиновых фуражек, блещет солнце на пушечных дулах. Батальон стоит в молчании, в том дроздовском молчании, которое хорошо было знакомо красным. Слышно только дыхание людей и тревожное конское пофыркивание. Накатывает топот, вой. В косых столбах пыли на нас несутся лавы. На большаке в лавах поблескивает броневая машина. Мы стоим без звука, без выстрела. Молчание. Грохот копыт по сухой земле отдается в груди каменными ударами. В пыли высверкивают шашки. Конница перешла на галоп, мчится в карьер. В громадных столбах мглы колышутся огромные тени всадников. Я до того стиснул зубы, что перекусил свой янтарный мундштук.

Я обернулся, махнул фуражкой.

— Огонь!

Отряд содрогнулся от залпа, выблеснув огнем, закинулся дымом. От беглой артиллерийской стрельбы как будто обваливается кругом воздух. Залп за залпом. В пыли, в дыму, тени коней бьют ногами, корчатся тени людей. Всадники носятся туда и сюда. Задние лавы давят передние. Кони сшибаются, падают грудами. Залп за залпом. Под ураганным огнем лавы отхлынули назад табунами. Степь курится быстрой пылью».

Красные были отбиты, повторив судьбу махдистской конницы при Омдурмане.

 


Наступление Добровольческой армии

 

На следующий день Дмитров заняли самурцы. Тем временем Туркул повел 2-й дроздовский (пехотный) полк на занятие станции Комаричи. Здесь добровольцы взорвали железнодорожные пути, блокировав бронепоезда красных. Гаубицы дроздовцев прямой наводкой били по остановившимся бронепоездам, выгоняя красных на полотно, прямо под огонь пулеметчиков 2-го полка. Но тут внезапно подходит красный эшелон, большевики бросаются в отчаянную штыковую атаку, тонкие цепи дроздовцев начинают колебаться… Исход боя решает удар двух белых рот в тыл неприятеля — поручик Рябоконь, приведший их, гибнет в том же бою. Те же, кто пережил этот день, получили в награду несколько дней отдыха после изнурительных марш-бросков. К началу октября ВСЮР освободили от большевистской власти огромные территории с населением свыше 40 миллионов человек, были заняты Киев, Одесса и Курск, а фронт установился на линии Воронеж-Орел-Чернигов-Киев-Одесса. Казалось, еще один удар, и Красная армия окончательно рассыпется, обнажая дорогу на Москву.

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх