Девальвация рубля и скачки на мировом валютном рынке несут не только опасность, но и определенную выгоду – тем, кто умеет «поймать волну», несущую народам разрушение и хаос.

Из-за разницы курсов себестоимость производства в России снизилась, особенно это актуально для легкой промышленности.

Продавцы одежды уже отказываются от сотрудничества с Китаем, где стоимость пошива одежды уже выросла более чем на 80%, в то время как в России – снизилась на 20%. Объем российского рынка легкой промышленности сегодня составляет 3 трлн рублей, и отечественные фабрики прямо сейчас получили шанс увеличить свою долю на рынке до 40%.

И дело не только в стоимости. Многие инвесторы отказываются от сотрудничества с азиатами еще и из-за внутренних особенностей этого рынка. Так, например, в Китае традиционно высок уровень бракованных изделий в партии, несоответствие реального качества заявленному. Нередки и финансовые проблемы с китайскими партнерами.

Шансы России увеличивает и богатая традиция, и история текстильной промышленности в нашей стране. Ряд предприятий действуют еще со времен Российской империи, когда наша страна в середине XIX века создала целые отрасли буквально с нуля, и к началу ХХ века обшивала и одевала не только страны Ближнего Востока и Персию, но и Европу.

С 1819 по 1859 годы объем выпуска хлопчатобумажной продукции в России увеличился почти в 30 раз. В 1860 году только в хлопчатобумажной промышленности было почти 16 тыс. механических ткацких станков, а к 1910 году их число достигло 213 тыс.

К сожалению, отечественные бумагопрядильные и бумаготкацкие производства использовали  импортное сырье – английскую шерсть, азиатский хлопок. Но к 1910 году соотношение отечественного и импортного хлопка практически сравнялось. Это было достигнуто за счет того, что царское правительство начало создавать сырьевую базу в Средней Азии. В то же время русские промышленники стали культивировать на собственных плантациях американский хлопок, селекционируя более устойчивые к нашим природным условиям разновидности.

Но главным русским текстильным брендом того времени был лен. В 1913 году Россия являлась основным поставщиком готовых льняных тканей в Европу. Кстати, в целом доля России в мировой промышленности в 1913 году составляла 5,3%. Многие пытаются указать на то, что цифра, дескать, мизерная, но она сравнима, например, с Францией, на которую приходилось 6,4% производства.

В списке 30 богатейших русских на 1914 год, который подготовил Forbes на основе архивных документов, почти треть – текстильные промышленники, причем состояния некоторых из них соперничают с состояниями банкиров и металлургов. Ряд предприятий, созданных ими, пережили не только Российскую империю, но и большевицкую национализацию, и Советский Союз, а некоторые действуют до сих пор (о них мы расскажем в отдельном справочном материале).

Кто же были эти люди, способные стать достойным примером для современных дельцов? Русские предприниматели, многие из которых за свои достижения были удостоены потомственного дворянства, чью биографию ни возьми, были передовыми людьми своего времени. Почти никто из них, в отличие от тогдашних описанных Драйзером североамериканских магнатов, не относился к своим рабочим как к скотине, а к своей стране – как к источнику бесконечного обогащения и удовольствий.

Выдающийся политик и чиновник начала века, а затем видный деятель русского зарубежья Александр Иванович Коновалов известен также как успешный предприниматель и радетель за отечественную текстильную промышленность и торговлю. Он стал инициатором создания Хлопкового комитета при Московской бирже и одним из учредителей Русского акционерного льнопромышленного общества.

Как и многие представители тогдашней русской торгово-промышленной элиты, Коновалов внедрял не только передовые технологии, но и социальные практики. В 1900 году на его фабриках был введен 9-часовой рабочий день и запрещен труд малолетних. За счет прибылей фирмы были построены бесплатные казармы для одиноких и семейных, возведено два поселка из отдельных домов, которые продавались работникам в рассрочку на 12 лет. По инициативе Коновалова была построены двухклассная школа для детей рабочих, бесплатные ясли на 160 малышей, библиотека-читальня, богадельня, баня. Были организованы сберегательная касса и потребительское общество, которое снабжало рабочих товарами по более низкой цене, чем у местных торговцев. В 1912 году к столетию фирмы Коноваловых было построено новое здание больницы и родильного приюта. Последний крупный социальный проект Александра Коновалова – Народный дом в города Вичуге, построенный в годы Первой мировой войны.

Еще один текстильный магнат, Алексей Иванович Хлудов, активно участвовал в благотворительной деятельности. Финансировал учебные заведения, больницы, дома призрения, церкви. Был казначеем Московского археологического общества и жертвовал крупные суммы на реконструкцию исторических зданий Москвы. Хлудов также являлся одним из основателей московского Публичного Румянцевского музея и вкладывал в это учреждение немалые средства. 

Фабрикант собирал редкие духовные книги и рукописи, которых к концу его жизни набралось почти 1,5 тыс. экземпляров, включая 624 рукописи и 717 первопечатных книг. В коллекции были списки «Стоглава», сочинения и переводы Максима Грека, «Творения Иоанна Дамаскина» в переводе князя Андрея Курбского с собственноручными его заметками; Псалтирь 1212 г.; Евангелие 1323 г. и др. Но главное легендарное сокровище личного собрания – «Хлудовская псалтирь». Это рукопись IX века, созданная в Студийском монастыре в Византии. Сегодня уникальный манускрипт хранится в Государственном Историческом музее.

Николай Васильевич Игумнов, один из совладельцев Ярославской большой мануфактуры, хозяин знаменитого Дома Игумнова на Большой Якиманке (сейчас – резиденция французского посла в России), прославился не только как выдающийся купец и промышленник, но и как благотворитель церкви. При мануфактуре был фактически выстроен заново храм Петра и Павла, в который Игумнов вместе со своим торговым партнером Карзинкиным вложил более 16 тыс. рублей.

Члены товарищества были постоянными благодетелями и дарителями храма Николо-Глинищевского монастыря, а к 50-летнему юбилею ярославской текстильной фабрики «в знак выражения благодарения Господу Богу за ее благополучное существование» Игумнов отстроил и новый храм. Открытый в 1908 году, он мог вместить до 3 тыс. человек и стал настоящим украшением Ярославля.

В 1901 году Николай Игумнов был сослан императорским указом в абхазскую глубинку. Вместо того чтобы искать снисхождения Николая II и возвращения в Москву, Игумнов превратил село Алахадзы в настоящий город-сад. Он осушил местные болота, высадив тысячи редких болотных кипарисов, и необычных для России деревьев от хинного и камфарного деревьев до киви, манго и табака. Опальный купец завез в Абхазию племенной скот, основал множество различных предприятий – животноводческое, рыбоконсервное, деревообрабатывающее («Абхазский бамбук»). После революции Игумнов добровольно отказался от своих богатств и до конца жизни остался агрономом при собственном хозяйстве, которое превратилось в Совхоз III Интернационала.

Николай Иванович Прохоров, глава легендарной Прохоровской Трехгорной мануфактуры. Будучи талантливым управленцем, превратил предприятие в одно из самых известных и крупнейших в России, причем на своей фабрике постепенно вводил все новейшие технические усовершенствования. Удостоенный за свою деятельность потомственного дворянства, Прохоров был известен не только коммерческими достижениями, но и отношением к рабочим. Он пользовался непререкаемым авторитетом и в профессиональном сообществе, и у собственных сотрудников. Сохранились, например, такие свидетельства: в августе 1905 года на ежегодном молебне рабочие преподнесли фабриканту иконы и «адреса», то есть именные поздравления. В «адресе» рабочих механического отделения говорилось: «Мы, рабочие, собрались здесь, чтобы доказать Вам свою любовь и благодарность... Ваши суждения всегда были благородны, осторожны, сдержанны и безобидны, они всегда были похожи на добрые слова, а не на начальнический выговор..., посреди нас явились сеятели, чтобы сеять злое семя... Мы же желаем честно и добросовестно трудиться честным и благородным трудом...» Именно поэтому рабочие «Трехгорки» до последнего сопротивлялись революционному движению и отказывались участвовать в забастовках. За это другие пролетарии прозвали их штрейбрейхерами и черносотенцами.

К счастью, до революции Николай Иванович не дожил. Умирая в 1915 году, он завещал своим близким и преемникам: «...живите не для богатства, а для Бога, не в пышности, а в смирении, всех, и, кольми паче, брат брата любите...»