Затухающее эхо Малой Новороссии. Зарисовка с натуры

Чтобы запомнить сон, надо сразу, по пробуждении, прокрутить его в уме. Сегодня на рассвете я этого не сделал. Теперь могу с уверенностью сказать только, что снился мне Донбасс, который я упрямо называю Малой Новороссией, под обидный смех друзей и недругов.   Выгуливая после утреннего кофе мопсюшку Вику на зелёных, в золоте и багрянце, задах городского квартала, повстречал своих обычных знакомцев обоего пола на поводках у их собственных четвероногих питомцев. 

 

Своеобразный клуб без устава, тем не менее, со своими неписанными правилами.  Если контакт говорящих членов таких  пар короток,  на пересечении путей, то тема  обмена несколькими фразами не выходит за пределы обсуждения братьев и сестрёнок меньших.  Но коль  случается прогулка в одном направлении,  разговор переходит на то,  на сё, чаще всего на политику. А последние полтора года вся мировая политика, согласитесь, сконцентрировалась на   скандально известной «незалежной державе», реализующей давнюю мечту «свидомитов» о «Глобусе Украины».  Примерно неделю до описываемого утра я, ностальгируя по экспедиционной жизни, провёл с Викой на мещёрских озёрах,  в избе приютившей нас старушки, без какой-либо связи с внешним миром. Домой мы вернулись поздно. Поужинав, я сразу заснул.  И вот теперь, силясь вспомнить сон, вновь оказался в привычном кругу на собачьем выгоне.Все те же лица бесхвостых и симпатичные мордашки при виляющих хвостах. Но сразу впечатление такое, будто не на шесть-семь дней я отлучался в пустынь, а вечность прошла. Едва мы с Викой появились на обычном месте,  гуляющие пары потянулись в нашу сторону.  «Собачью тему» опередили вопросы, где мы пропадали, не случилось ли чего с моей подопечной. Наконец мои объяснения удовлетворили озабоченных,  и они  разделились на  группки по интересам. Ближе ко мне оказался крупный мужчина с пивным брюхом и  с пятнистым догом на блестящей цепи, адвокат. Он слыл в нашей компании авторитетом в международных делах, так как судил обо всём уверенно,  имел зычный голос и осаживал оппонента убийственным доводом «да вы ничего в этом не понимаете!».

 

«Ну, что там у нас в Малой Новороссии?» – подступился я к нему, рассчитывая в ответе найти подсказку к забытому сну. Тот с недоумением посмотрел на меня сверху вниз: «В Новороссии?». – «Да, в Донбассе».   Он не успел ответить. В разговор вклинилась  случившаяся возле нас  блондинистая «дама с собачкой», тоже беленькой:  «Вы имеете ввиду Минск?». – «Я спрашиваю о донецких республиках, сударыня». – «А-а, так я же и говорю – Минск».  Адвокат неожиданно составил с ней дуэт: «Да в Минске всё решено заранее – Батька выборы выиграет, не сомневайтесь».  Я начал терять терпение: «Вы меня не поняли, друзья, я спрашиваю о Пушилине и о… как его… втором…». – «Вы про Башара Асада? – догадался адвокат. – Теперь наши сирийцы наступают, а наши лётчики  бомбят по целям.  Разве не слыхали, как шарахнули по игиловцам с акватории Каспия?». 

 

Тут Вика потянула меня за поводок, и я, оставаясь в недоумении, покинул своих собеседников.  Но, пока Вика  делала свои дела на пленере, успел ещё  зацепить нескольких «одноклубников»  вопросами о состоянии дел у наших украинизированных соотечественников, которых  мы никак не можем бросить в беде, как ни стараемся от них отвязаться, изощрённо под разными предлогами личных международных прав полулегального президента Порошенко. Все мои вопросы о «непризнанных республиках» как-то легко, естественно переводились на события в Сирии. 

 

А может быть вообще нет никакого Донбасса? Нет ни Малой Новороссии, ни Большой? Вообще ничего этого никогда и не было?  Наверное,  вся эта географическая экзотика мне просто приснилась в эту осеннюю ночь после утомительного переезда   из мещёрской избушки на берегу озера домой, в подмосковный наукоград. Этот вывод подкрепился моими поисками по интернету, когда я распряг Вику и, попивая кофе, начал поиски ответов на мои  вопросы в ноутбуке.  Да, то здесь, то там на электронных волнах мелькали скупо Пушилин и тот, другой; их несло то ли в сторону Минска, то ли обратно, так я и не определил точно. Набирал на Яндексе и Гугле «Донбасс», «ДНР», «ЛНР», потом «ЛДНР» - неизменно выскакивала «Сирия».  А когда,  изменив «Малой Новороссии»,  забил просто «Новороссия»,  экран, показалось мне, издал издевательский смешок и потух.   Тогда я решил вернуться на диван.  А вдруг «отключусь» блаженно, и  вернётся  забытый сон о придуманной мной Малой Новороссии…

 

Увы, опять неудача. Только взял меня за руку Морфей и повёл за собой в долину Северского Донца, в кабинет ворвался сын с радостным воплем: «Ур-а-а,  накрыли Главный штаб террористов!».  Я вскочил на ноги: «Что, Пушилин с этим… как его…  Киев взяли?».  Сын рассмеялся: «Ты чё, батя, с Марса упал? Какой такой Киев!   Наши долбанули по столице ИГИЛ,    не сегодня – завтра  Башарчик  будет в Эр-Ракке».  С этими словами сын выскочил за дверь. 

 

И я начал понемногу, набирая обороты, тоже радоваться.  Бог с ним, с Донбассом. Не вышло, сорвалось. Не беда, что  не получилось с возрождением Новороссии, пришлось уважить выбор украинского народа.  Всё-таки не всё потеряно. Не будет теперь Украина сплошь унитарным государством, но чуточку, за счёт нескольких районов на востоке, - станет федеративной, точнее, субфедеративной или недоунитарной.  И участники движения сопротивления этой  хунте,  ею боголюбиво амнистированные, получат право скандировать под присмотром правосеков «Слава Украйини!»,  «Хероям слава!» на русском языке. Не зря кровь проливали наши ребята. Конечно, завоевания на Донбассе скромны, зато у нас есть… у нас должна быть Сирия. Вон наши прадеды проиграли  в 1855 году Крымскую войну, зато всыпали Западу на Камчатке и на Соловецких островах. Знай наших!

 

… Что-то ёкнуло во мне. Я прислушался и услышал настоящего патриота. Понимаете, русский патриот – особый в этом роде.  Русский патриотизм потому бессмертен, что постоянно имеет подпитку, если не с одной стороны, так с другой, не в Причерноморье или  на Балтике, так на Камчатке.  Главное, чтобы уровень гордости за свою «умом не понимаемую» (чит. Тютчева) нацию никогда не опускался ниже критической отметки. Я верю в Россию! Только верю (Тютчев, там же).