И жизнь, и смерть – за счастье Родины.

Непонятно каким образом вырвавшийся из западни бронепоезд красных уходил в балку. Замыкавший состав вагон уже готов был скрыться из вида, когда над срезом ствола башенного орудия появился пороховой дым: расчет послал предпоследний снаряд в сторону залегших в степи «добровольцев».
С надсадным свистом стальная болванка вспорола воздух и рванула с большим перелетом. В ушах еще стояло эхо взрыва, а по офицерской цепи уже пронеслось: «Господа! Убит генерал Марков!»
На людей, многие из которых пятый год кряду ходили в обнимку со смертью и потому, казалось, привыкли к ней, это известие подействовало подобно ушату холодной воды…

Марков был храбр и хорошо знал те острые минуты боя, когда командиру для решающего хода нужно пошутить со смертью, выйдя впереди цепи с хлыстиком под секущий свинец.
Алексей Толстой. «Хождение по мукам»

Его «университеты»

СЕРГЕЙ Леонидович Марков родился 7 июля 1878 года в семье потомственного офицера. И потому проблема выбора жизненного пути перед ним не стояла: после блестящего окончания 1-го Московского кадетского корпуса и петербургского Константиновского артиллерийского училища он двадцатилетним подпоручиком был выпущен в лейб-гвардии 2-ю артиллерийскую бригаду.
Службу в строю молодой офицер сочетал с постоянным самообразованием, четко наметив себе путь к вершинам военной карьеры. Успешная сдача вступительных экзаменов в Николаевскую академию Генерального штаба стала одним из этапов воплощения юношеской мечты. 31 мая в 1904-го «за отличные успехи в науках» Сергей Леонидович был досрочно произведен в штабс-капитаны. А вскоре на его плечи легли эполеты генштабиста. Летом того же года он был назначен старшим адъютантом (начальником оперативного отдела, если перевести на нынешний «табель о рангах») штаба 1-го Сибирского армейского корпуса. В этой должности и встретил русско-японскую войну.

Генерал С.Л. Марков — командир 1-го офицерского полка Добровольческой армии.

Архивы не сохранили упоминаний о личном участии Маркова в конкретных боевых действиях. Однако доподлинно известно, что к моменту подписания мирного договора его полевой китель украшали пять боевых наград, в том числе — орден Святого Владимира IV степени с мечами и бантом, к которому офицеры представлялись только за личное мужество.
На Дальнем Востоке Марков прослужил до января 1907-го , пока не получил новое назначение — в штаб Варшавского военного округа. Год, проведенный на западных границах империи, стал периодом его дальнейшего становления как непревзойденного знатока всех тонкостей штабной работы. Способности Сергея Леонидовича были замечены и по достоинству оценены начальством: в начале 1908 года его производят в подполковники и переводят непосредственно в Генеральный штаб.
Оказавшись в Петербурге, Марков решает остепениться, положив конец своей холостяцко-походной жизни. Его избранницей становится Марианна Павловна Путятина, составившая блестящую партию перспективному офицеру, карьера которого круто шла вверх.
В 1911-м Сергей Леонидович становится преподавателем тактики и военной географии в Николаевской академии Генерального штаба. Одновременно его приглашают читать курс лекций по военному искусству петровских времен в Михайловском артиллерийском и Павловском пехотном училищах.
Преподавал Марков нестандартно. Требовал от своих учеников не запоминать, а думать, не зубрить, а размышлять, не слепо копировать опыт прошлых кампаний, а искать в нем то, что может пригодиться для будущих побед. Имея богатую боевую практику и отлично разбираясь в теоретических вопросах, Сергей Леонидович не уставал повторять юнкерам и офицерам-слушателям: «Не придерживайтесь уставов и инструкций как слепой стенки. Дело военное — дело практическое. Никаких трафаретов, никаких шаблонов! Дух возбуждает идеи, разум их творит, воля — осуществляет. От хорошего офицера требуется гармония всех этих трех элементов. Дух должен быть свободен от любых догм… Но книги, господа, все же надо читать».
Свою последнюю лекцию в академии Сергей Леонидович, за эрудицию и кругозор заслуживший у сослуживцев и учеников уважительное прозвище «профессор», закончил словами: «Забудьте все теории, все расчеты. Все это теперь сущий вздор, господа! Помните одно: в окопах настоящая школа офицера. Я ухожу на фронт, куда приглашаю и вас. Бог даст, свидимся».

 

«Профессор»в «Запорожской Сече»

НАЗНАЧЕННЫЙ в октябре 1914-го начальником штаба 19-й пехотной дивизии 9-й армии, Марков участвовал в блокаде крепости Перемышль и боях в Карпатах. Но его звезда, его слава в полной мере засияли несколько позже, когда Сергей Леонидович был переведен на должность начальника штаба 4-й стрелковой бригады, которой командовал генерал Антон Иванович Деникин. И которая к моменту появления в ней Маркова уже носила неофициальное название Железной, кровью добытое на полях Галиции.
Марков появился у «железных стрелков» в тяжелое для них время. В декабре 1914 года австро-германские части, перегруппировавшись, предприняли очередную отчаянную попытку деблокировать Перемышль. 3-й русский корпус графа Келлера, которому были приданы «железные стрелки» Деникина, оказался один на один с четырнадцатью вражескими дивизиями. Бригада удерживала крошечный плацдарм на левом берегу реки Сан у горы Одринь. Господствующие высоты, полукольцом окружавшие с трех сторон простреливаемый пятачок, были заняты противником. Позади — вздувшаяся от неожиданного паводка река и единственный плохонький деревянный мосток, который вот-вот могло снести ледяным потоком. В таком положении благоразумнее всего было отступить. Но тогда командованию непременно пришлось бы отвести назад части 7-го и 8-го русских корпусов, нарушить такой ценой стабилизированный фронт. И Деникин продолжал держаться, умудряясь, время от времени даже контратаковать врага.
В эти дни в штабе бригады и появился щеголеватого вида полковник со значком генштабиста на кителе. Комбриг с офицерами как раз собирался в первую линию окопов и предложил новому начштаба проследовать вместе с ними. Однако Марков заявил, что недавно перенес операцию и потому не может ездить верхом. «Мы с офицерами переглянулись, — вспоминал позже Антон Иванович о первом дне их знакомства, — решив, что такой тип в нашей «Запорожской Сече» надолго не задержится, и отправились без него к цепям, атаковавшим противника. Но тут вдруг вражеские шрапнели стали рваться в тылу, и, оглянувшись, мы увидели, что к боевым порядкам на какой-то огромной обозной колымаге в открытую едет Марков и смеется: «Скучно стало сидеть в избе. Приехал посмотреть, что тут у вас творится». После такого поступка ледок отчуждения был сломан, и Сергей Леонидович быстро стал в бригаде своим.
Скажем больше: на протяжении всей дальнейшей жизни Маркова с Деникиным связывали не только тесные служебные отношения, но и по-настоящему крепкая мужская дружба, зародившаяся именно там, на берегу Сана под немецкими и австрийскими пулями.
А на плацдарме у горы Одринь враг патроны и снаряды не экономил! Обстрелы продолжались днем и ночью. Не только окопы, но и штаб бригады, расположенный в деревушке. В один из дней во время обеда залетевшая пуля разбила тарелку, стоявшую перед Марковым, другая расщепила спинку стула, на котором сидел Деникин. Перемещаясь между домами, штабные офицеры вынуждены были прикрываться щитками от пулеметов «Максим». Надо ли говорить, что потери в Железной были ужасными. Погиб командир 16-го полка барон Боде. В 13-м стрелковом вслед за командиром полковником Гамбурцевым были выбиты все старшие офицеры.
— Ваше превосходительство, отдайте «тринадцатый» под мою команду, — попросил Сергей Леонидович Деникина.
— Голубчик, но вы же видите, что там творится.
— Потому и прошу.
— Что ж, извольте.
Так Марков стал командиром полка. В феврале 1915-го бригада, получив приказ, оставила плацдарм. Ее вывели в тыл на переформирование. В апреле она была развернута в дивизию, сохранив номер и ставшее теперь официальным название — 4-я Железная. Сергей Леонидович был утвержден в должности полкового командира.
Его 13-й стрелковый полк прославился весной и летом 1915 года во время общего отхода русской армии на Украине и в Полесье. Покрыть себя славой во время отступления — мудреное дело. Но именно несгибаемая стойкость марковцев, дравшихся в арьергарде 8-й армии Юго-Западного фронта, заставила даже врагов уважительно говорить о них. 
Из окружения марковцы вышли… с музыкой! Выбрав направление прорыва, Сергей Леонидович приказал оркестру играть полковой марш, под звуки которого повел цепи в штыковую — без единого выстрела! — атаку. И не только пробился к своим, но ухитрился еще и привести почти две тысячи пленных австрийцев.
Через несколько дней после этого вырвавшийся из окружения полк получил новую задачу: прикрыть переправу через реку Стырь и удерживать позиции, пока на противоположном берегу не окажутся все части 8-й армии. Марков приказ выполнил. Но вслед за войсками шли многотысячные обозы беженцев, уходивших от оккупантов на восток. И Сергей Леонидович, уже имея распоряжение на отход и уничтожение переправы, держался на позициях у Стыри еще шесть часов, ожидая, пока не переправится последняя крестьянская подвода. За это дело он был награжден орденом Святого Георгия IV степени.
В конце лета командующий Юго-Западным фронтом генерал Брусилов решил остановить продвижение противника под Ровно. 21 августа 1915 года «железные стрелки» Деникина, совершив двадцатикилометровый ночной марш-маневр, встали на пути двух австрийских корпусов. Упорное противостояние длилось неделю. К исходу седьмых суток в штаб дивизии прибыл Марков.
— Ваше превосходительство, — обратился он к комдиву, склонившемуся над картой, — наше положение настолько критическое, что далее обороняться, удерживая пятнадцатикилометровый фронт, мы не можем. Поэтому предлагаю… наступать!
Взяв карандаш, Сергей Леонидович энергично провел несколько линий, обозначая направления контрударов. Деникин внимательно посмотрел сначала на полковника, потом на карту… И двинул свои части в атаку, на острие которой шел 13-й стрелковый полк, а в первой из его цепей — командир полка полковник Марков.
Теперь уже австрияки, не ожидавшие такого поворота событий, были вынуждены перейти к обороне. Только 11 сентября они, перегруппировав силы и используя многократное преимущество в артиллерии, смогли оттеснить стрелков Деникина за реку Горынь. Но к этому времени Брусилов успел подтянуть к месту наметившегося прорыва несколько свежих дивизий и надежно прикрыть его. Фронт полностью стабилизировался. Ровно противник так и не взял!
В декабре 1915 года Сергей Леонидович Марков был произведен в генерал-майоры. В апреле 1916-го он возглавил штаб 2-й Кавказской казачьей дивизии.

На переломе

И СОЕДИНИЛИСЬ вновь уже после Февральской революции. Решением Временного правительства Антон Иванович был назначен помощником начальника штаба Верховного главнокомандующего. На должность 2-го генерал-квартирмейстера (начальника оперативного отдела) он сразу же вызвал в Ставку своего боевого товарища.
Потом они вместе оказались в Бердичевской и Быховской тюрьмах, куда были заключены решением Военно-революционного комитета по обвинению в поддержке корниловского мятежа в августе 1917 года. В ноябре, отпущенные на волю, вместе со своими соратниками генералами Лукомским и Романовским, решили пробираться на Дон к атаману Каледину, объявившему о своем непризнании советской власти. 
Там, в Новочеркасске, столице Всевеликого Войска Донского, два бывших главкома русской армии — Алексеев и Корнилов, в декабре 1917-го объявили о создании антибольшевистской Добровольческой армии. Марков, ярый монархист по убеждениям, и Деникин, придерживавшийся более либеральных взглядов, не раздумывая в числе первых вступили в ряды «добровольцев».
Сергей Леонидович, как и три года назад, оказался на должности… командира полка! Правда, полка особого — Сводного офицерского, ставшего впоследствии костяком, основой Белой армии на юге России. Генерал-лейтенант остался верен себе:
— Мало же вас здесь собралось, господа! — бросал он рубленые фразы, глядя на понуро стоявших в строю офицеров. — Вижу, что у многих нет погон. Чтоб завтра же надели. Шейте хоть из юбок ваших квартирных хозяек, но чтобы к утру выглядели подобающим образом!

«Марков — в обычной меховой курке, с закинутой на затылок фуражкой, помахивающий неизменной нагайкой — мог быть сколь угодно резок, мог кричать, ругать. Его слова возбуждали в одних радость и азарт, в других — горечь. Но всегда вызывали у офицеров искреннее желание быть достойными признания своего командира», — вспоминал Деникин о своем близком друге в «Очерках русской смуты».
Кстати, там же, в Новочеркасске, 7 января 1918 года состоялась свадьба Антона Ивановича Деникина и Ксении Васильевны Чиж, которая была младше своего избранника на двадцать лет. Свидетелями на венчании этих по-настоящему любящих друг друга людей, много лет состоявших в трогательной переписке и наконец-то решивших связать свои судьбы, выступили два бывших сослуживца жениха по Железной дивизии — Марков и Тимановский.
А вскоре за свадебным пиром последовал и пир кровавый…
Со всех сторон на Дон надвигались отряды Красной Армии. Сопротивление им оказывали лишь единичные полупартизанские отряды. Видя нежелание измотанных войной и распропагандированных казаков подняться на защиту родных земель, атаман Каледин застрелился. «Дон от Дона я защищать не могу», — изрек после смерти атамана Корнилов, решив уводить Добровольческую армию на Кубань, где была надежда соединиться с частями генерала Покровского.

 

Командир 4-й (Железной) девизии А.И. Демкин со своим штабом. От него справа—начальник штаба полковник С.Л.Марков. Осек, 21 декабря 1914 г.

 

Впрочем, армией это можно было назвать с большой натяжкой. Сводный Офицерский полк генерала Маркова, Корниловский ударный полк полковника Неженцева, Партизанский, из пеших донцов, полк генерала Богаевского, юнкерский батальон генерала Боровского, чехословацкий инженерный батальон, три дивизиона кавалерии да восемь трехдюймовых орудий с ничтожным запасом снарядов — всего чуть более четырех тысяч человек.
Все, что оставалось на тот момент от старой России.

«Ледяной поход»

В НОЧЬ на 9 февраля 1918 года Добровольческая армия ушла в донскую степь. В голове колонны пешком с солдатским мешком за плечами шагал командующий — герой Первой мировой генерал Лавр Георгиевич Корнилов. Своим помощником с главной обязанностью — заменить в случае гибели — он назначил Деникина. Но через два перехода Антон Иванович свалился с тяжелой формой бронхита и вынужден был продолжать путь по заснеженным степям в скрипящей телеге, укутанный в рваные одеяла. Обязанности помощника командующего автоматически и как-то очень естественно перешли к Маркову.
Мастерским маневром Корнилов вывел свои отряды из окружения. От станицы к станице с тяжелейшими боями добровольцы упорно продвигались к Екатеринодару. Им пришлось выдержать жестокие бои у села Лежанки, под станицами Выселки и Усть-Лабинской, у станции Кореновской.
Но к кубанской столице они так и не успели: большевикам удалось выбить из города части генерала Покровского до подхода авангардов Корнилова. Лавр Георгиевич вынужден был переправиться через Кубань и с боями вести армию к кавказским предгорьям.
14 марта в ауле Шенджи произошла встреча генералов Корнилова и Покровского, «добровольцев» и не принявших советскую власть кубанцев И уже на следующий день пополнившая силы и воспрянувшая духом Добровольческая армия перешла в наступление.
Ночью на подходе к занятой красными станице Ново-Дмитриевской разведка Маркова обнаружила, что вздувшаяся река снесла мост. Сергей Леонидович размышлял недолго: увлек своих офицеров вброд. Бушевала пурга, шинели вышедших на берег марковцев мгновенно заледенели. Теперь взять станицу надо было просто ради того, чтобы выжить. И Марков скомандовал штыковую…
В занятой Ново-Дмитриевской одна из медсестер, бывшая свидетельницей этой беспримерной атаки, завидев Сергея Леонидовича, воскликнула: «Это был настоящий ледяной поход!» Под этим названием 1-й Кубанский поход Добровольческой армии и остался в истории.
Два дня красные пытались отбить станицу, но марковцы всякий раз отбивали их атаки. 18 марта подтянулись основные силы «добровольцев» и кубанцев. Сводный офицерский полк генерала Маркова был развернут в бригаду и получил задачу вместе с остальными частями готовиться к штурму Екатеринодара.
Он начался 27 марта. Штаб Корнилова оценил силы большевиков в 18 тысяч штыков при 2—3 бронепоездах, 12—14 полевых орудиях. И ошибся как минимум вдвое! Исходя из такого неверного расклада, Лавр Герогиевич попытался взять город в кольцо и начать одновременную атаку со всех сторон, распылив свои и без того не особо большие силы. Причем в первый день оставил в обозе самую боевую бригаду Маркова, дав ей возможность прийти в себя после взятия станции Георгие-Афипской, где марковцы расправились с пятитысячным гарнизоном красных, взяв богатые трофеи.
Сергей Леонидович получил приказ на участие в атаках на город лишь 29 марта, когда первые два штурма «добровольцев» были отбиты с большими для них потерями. Преимущество красных в артиллерии было подавляющим. Старые вояки, прошедшие поля Галиции и Мазурские болота признавались, что такой шквал огня не помнили даже на германском фронте. Были ранены генералы Казанович, Улагай, Писарев, Лазарев. Марков же, хоть и находился постоянно в самой гуще событий, оставался невредимым. Несколько раз за день он оказывался в первой цепи, когда та залегала под губительным огнем. Тогда, после минутной паузы, среди свиста пуль и осколков звучал его, такой знакомый всем офицерам, голос: «Ну что, господа, отдохнули? А теперь — в штыки!»

И генерал с винтовкой наперевес первым бросался в очередную атаку.
Ценой неимоверных усилий и страшных потерь «добровольцам» удалось зацепиться за городские окраины. 30 марта бои продолжались, но все понимали, что наступление выдохлось. В полдень Корнилов собрал совещание, где, выслушав всех, озвучил свое решение: в обозе полно раненых, боеприпасы на исходе, поэтому отступление невозможно, красные просто не дадут уйти. Единственное спасение для Добровольческой армии — взять Екатеринодар. Поэтому командующий давал день на перегруппировку сил и на 1 апреля назначал последний, решительный штурм, который собирался возглавить лично.
Вернувшись в бригаду, Марков честно сказал своим офицерам: «Наденьте чистое белье, у кого оно еще осталось. Послезавтра будем штурмовать Екатеринодар. Город не возьмем, а если и возьмем, то в него войдут немногие из нас». И завалился на кровать, потому что не спал уже несколько суток кряду…
31 марта около 8 часов шальной снаряд, залетевший в штабную избу, оборвал жизнь генерала Корнилова. Нелепая гибель командующего окончательно сломила дух армии. Генерал Деникин, с благословения отца-основателя Добровольческой армии генерала Алексеева принявший командование на себя, «протрубил» отступление.
Среди «добровольцев» начались было роптания. Многие не скрывали, что на этом посту хотели бы видеть Маркова. Сергей Леонидович слышал эти разговоры и отреагировал на них так, как и подобало русскому офицеру: «Армию принял генерал Деникин. Беспокоиться за ее судьбу нечего. Этому человеку я верю больше, чем самому себе».

Этих трех фраз было достаточно, чтобы Добровольческая армия безоговорочно приняла нового командующего.
Деникин уводил остатки своего потрепанного воинства обратно на Дон, который уже поднимался против большевиков. Но туда еще предстояло добраться.
В бою у станции Медведковская опять отличился Марков, по сути дела, спасший «добровольцев» от окончательного разгрома. С отрядом конных разведчиков своей бригады Сергей Леонидович захватил будку у железнодорожного переезда и, выдав себя за служащего станции, по телеграфу попросил подогнать единственный имевшийся у красных бронепоезд. Когда стальная громадина появилась у переезда, генерал верхом подлетел к паровозу и зашвырнул гранату в кабину машиниста. После взрыва на остановившийся состав со всех сторон бросились сидевшие в засаде бойцы Маркова. Выстрелами через бойницы вся команда «крепости на колесах» была перебита за несколько минут. После этого занятие самой станции было делом времени. Добровольцам в качестве трофеев досталось 400 снарядов и 100 тысяч патронов. С этим боезапасом можно было воевать дальше.
В начале мая 1918 года войска Деникина разгромили красноармейские части на станциях Крыловская, Сосыка и Ново-Леушская и, завершив этими победами многотрудный 1-й Кубанский поход, встали на отдых в станицах Егорлыкской и Мечетинской.

Последний поход генерала

ДОБРОВОЛЬЧЕСКАЯ армия приходила в себя после боев и потерь, принимала пополнение. А в это время ее вожди — генералы Деникин и Алексеев вели безуспешные переговоры с новым атаманом Всевеликого Войска Донского Петром Красновым. Атаман тяготел к Германии, которая для генералов продолжала оставаться противником по Первой мировой войне. Даже во имя спасения Родины русские не могли договориться с русскими из-за различной политической ориентации! Дорого обошлись эти дрязги стране и ее народу…
Краснов предлагал Деникину летом наступать на Царицын, обещая передать ему в подчинение войска Нижне-Чирского и Великокняжеского уездов. На первый взгляд план сулил белым заманчивые перспективы, выводя их к волнующейся Саратовской губернии, царицынским артиллерийским заводам, военным складам и атаману Дутову с его уральскими казаками.
Но по многим стратегическим соображениям для Деникина и Добровольческой армии он был неприемлем.Во-первых, за спиной, на Северном Кавказе оставалось скопление красноармейских частей. Пусть разрозненных и слабо организованных, но насчитывавших в общей сложности почти 200 тысяч штыков и сабель. Не считаться с такой силой было бы глупо.Во-вторых, «добровольцы» так и не понимали: для чего им брать Царицын? Для освобождения России или расширения границ новоявленного казачьего государства, уже официально признанного кайзеровской Германией? Для соединения с Дутовым или для того, чтобы расчистить немцам дорогу к Волге, где те соединятся с чехословаками — подданными Австро-Венгерской империи? В итоге Деникин с Алексеевым отказались от совместного с донцами похода на Царицын и стали готовить повторный удар на Кубань, дожидаясь, когда их армия наберется сил.
Сергей Леонидович Марков в раскладывании всего этого политического пасьянса участия не принимал. Для него немцы и большевики были одного поля ягоды — враги России. Но прежде, по его убеждению, следовало навести порядок в собственном доме. А там, Бог даст, глядишь, и до тевтонов руки дойдут…
22 июня 1918 года Добровольческая армия выступила во 2-й Кубанский поход. Бригада Маркова к этому моменту была уже развернута в дивизию. Деникин, признанный мастер маневра, ударил не на юг, а на восток, где его не ждали.
25 июня «добровольцы» всеми силами обрушились на станцию Торговая (нынешний город Сальск). С запада красных атаковала дивизия Дроздовского, с юга пошли на штурм батальоны Боровского, с востока — генерала Эрдели. Противнику «подсказывали» единственный путь отхода — на север, куда он и устремился, бросая артиллерию и обозы. Но у полустанка Шаблиевка уже заняла позиции дивизия генерала Маркова, которая встретила отступавших кинжальным огнем. Встретила и добила.
Захватом Торговой «добровольцы» не только обеспечили себя богатыми трофеями, но и перерезали железнодорожную ветку Царицын—Екатеринодар, основную магистраль, связывающую Кубань с Центральной Россией.
Но радость большой победы была омрачена страшной потерей: предпоследним снарядом, выпущенным наугад вырвавшимся из засады бронепоездом красных, был убит генерал Марков: один осколок снес ему часть левого плеча, другой впился в затылок.
— Как мост? — успел спросить Сергей Леонидович подхвативших его на руки офицеров.
Но ответа уже не слышал…
Генерала Маркова торжественно похоронили 28 июня на военном кладбище Новочеркасска. В почетном карауле у тела любимого командира стоял 1-й Офицерский полк Добровольческой армии, через несколько дней официально переименованный в 1-й Офицерский генерала Маркова. На похоронах присутствовали мать, жена и дети Сергея Леонидовича. Траурную речь произнес основатель Белой армии генерал Алексеев. Генералы Деникин и Романовский, потерявшие не только верного соратника, но и близкого друга, возложили на могилу Маркова венок, на ленте которого были начертаны слова, когда-то произнесенные Сергеем Леонидовичем: «И жизнь, и смерть — за счастье Родины!» 

13 декабря 2003 года в Ростовской области на месте гибели Сергея Леонидовича Маркова был открыт памятник — первый памятник генералу Белой гвардии в постсоветской России. На постаменте изображен знак 1-го Кубанского (Ледяного) похода — меч, проходящий сквозь терновый венец. И выбито обращение генерала к своим соратникам и единомышленникам: «Верьте, что Родина вновь будет сильной, великой, единой и могучей!» 
Именно за такую Россию он сражался на трех войнах. Именно за такую страну отдал свою жизнь.

Игорь СОФРОНОВ