Юго-Западным фронтом в 1914 г. командовал Н.И. Иванов, а начальником штаба был лучший стратег императорской армии М.В.Алексеев. В подчинении у них было четыре армии, 650 тысяч штыков и сабель. Перед фронтом стояла задача сокрушить главные силы Австро-Венгрии, и тем самым спасти Сербию, подвергшуюся нападению.

Австрийская территория дугой вдавалась в нашу, и предусматривались «клещи». С востока, с Украины, на Львов нацеливались 8-я и 3-я армии. С севера, из Польши, 4-я и 5-я.

Но и австрийский главнокомандующий фон Конрад намеревался наступать. Разбить русских до того, как они отмобилизуются. А потом высвободится армия, громившая Сербию, союзная Германия раздавит Францию, и развернется наступление вглубь России. В Галиции у Конрада находилось гораздо больше войск, чем у русских — 750 тыс. солдат, должно было подойти еще 250 тыс. Причем распределил он свои контингенты крайне неравномерно. Основную часть сосредоточил на северном фланге, в Польше. Тут австрийцы создали двойной перевес, против наших 4-й и 5-й армий развертывались 1-я и 4-я австрийские, с левого фланга их прикрывали армейская группа Куммера и германский корпус Войрша. На восточном участке, в Галиции, превосходство было у русских. Против 3-й и 8-й наших армий выдвигались 3-я австрийская и армейская группа Кавеса. Предполагалось, что они измочалят русских в активной обороне и тоже перейдут в наступление.

Но со сроками подготовки Конрад серьезно ошибся. Он рассчитал, что русские смогут начать боевые действия только к началу сентября.

А на самом деле, мобилизация шла быстрее. 17 августа австрийцы вторглись на русскую территорию, захватили Каменец-Подольск, под угрозой артиллерийской бомбардировки потребовали от города уплатить большую контрибуцию. Обеспокоенный Иванов потребовал от Брусилова направить войска и выбить врага. Но Брусилов и Алексеев указали, что не надо разбрасывать силы – начнется операция, и австрийцы сами уйдут, чтобы их не отрезали от своих.

Потому что на следующий день уже началось русское наступление. 18 августа 8-я армия А.А. Брусилова форсировала пограничную реку Збруч. Приказ Брусилова гласил: “Поздравляю славные войска армии с переходом границы. Приказываю объяснить нижним чинам, что мы вступаем в Галицию, хотя и составную часть Австро-Венгрии, но это исконная русская земля, населенная, главным образом, русским же народом, для освобождения которого война ведется…” Его предположения вполне оправдались. Едва узнав о форсировании Збруча, австрийцы сразу убрались из Каменец-Подольска, а контрибуцию вернули до копейки – ведь русские на их земле могли ответить тем же. 19 августа к наступлению подключилась 3-я армия Н.В. Рузского. Правда, 4-я и 5-я армии в Польше не успевали сосредоточиться, но было решено не ждать их – подключатся позже. Для Конрада вторжение оказалось неожиданным. Он спешно собрал несколько кавалерийских и пехотных дивизий, бросил задержать наши армии. Но эти заслоны смели с ходу. Были взяты Тернополь, Броды, Станиславчик.

На северном участке дело пошло далеко не так гладко. Вот здесь-то австрийцы сумели использовать задержку в сосредоточении русских, как следует изготовились. Они первыми перешли границу, навстречу 4-й армии Зальца выдвинулась 1-я австрийская армия. Поблизости расположились группа Куммера, германский корпус Войрша. 23 августа войска Зальца двинулись в южном направлении. Казалось, побеждали. Но перед ними отступали слабые отряды, заманивали. Основная же группировка противника затаилась в лесах. Едва 4-я армия подставила ей правый фланг, врезался мощный удар. Под Красником Зальца разбили, его войска покатились назад. Соседняя 5-я армия Плеве повернула на выручку, но и ее поджидали. Навалились, стали окружать. Плеве был чрезвычайно скромным, но очень талантливым военачальником. Он мгновенно определил слабое место вражеских боевых порядков, бросил туда две казачьих дивизии. Лавина нанизала на пики и втоптала в землю австрийцев, прошибла кольцо. Армия вырвалась. Возле Люблина и Холма противника остановили. Зальц за грубые ошибки был снят, заменен генералом Эвертом.

А между тем, австрийцам уже припекало на другом участке, в Галиции. Армии Рузского и Брусилова продвигались все глубже, приближались к Львову. Город раньше был крепостью, его окружали сильные форты. Брать его планировалось совместными силами двух армия, Брусилов с юга, Рузский с севера и востока. Но наше командование не знало, что крепость перед войной была упразднена, орудия с фортов сняты. Австрийцы рассчитывали отстоять Львов в полевом сражении на подступах к нему. Главный рубеж обороны готовили по притоку Днестра Гнилая Липа и по Бугу – от близко примыкает к верховьям Гнилой Липы, образуя с ней как бы одну линию. Чтобы получше оборудовать позиции неприятель решил задержать 8-ю армию чуть раньше, на р. Коропец. Бросил в атаку 2 дивизии. Задержать не получилось. 8-й корпус Радко-Дмитриева и 12-й Леша опрокинули врага во встречном бою и обратили в бегство. Захватили всю артиллерию, много пленных.

Но в это время армия Рузского натолкнулась на основную линию неприятельских позиций. А австрийцы хорошо умели их строить. Добросовестно окапывались, каждый солдат еще и носил в ранце 5-6 м колючей проволоки, чтобы быстро поставить заграждения. Русских остановили сильным огнем. Мало того, посыпались контратаки. Левофланговый 10-й корпус отбросили назад. Центральные, 9-й и 11-й удержались, но вынуждены были перейти к обороне. Противник наседал отчаянно, атака следовала за атакой. Несколько раз венгерская кавалерия прорывала боевые порядки, добиралась до русских батарей и начинала рубить прислугу. Но в бой бросались резервы, и прорвавшиеся сами гибли под русской шашками.

Иванов приказал Брусилову помочь соседям. Но Брусилов узнал от своих летчиков и о том, что значительные силы противника сосредоточены прямо перед ним, на Гнилой Липе. Он поставил задачу войскам совершить сложный фланговый маневр на север – сдвинуться вправо и примкнуть к 3-й армии. Сделать это требовалось быстро и ночью, а уже утром атаковать врага. 29 августа по берегам Гнилой Липы и Буга закипело общее сражение. Местность тут была крайне неудобной для наступления – кругом болота, речушки, а все мосты и гати простреливались. Тогда Брусилов наметил прорывать оборону на узком участке. Передал всю тяжелую артиллерию и прочие средства усиления в правофланговый 7-й корпус. Остальным соединениям распорядился атаковать, но через реку не переходить.

7-му корпусу досталось несладко. Солдаты буквально прогрызали австрийские позиции, углублялись по сотням метров. Лишь через два дня упорнейших боев сумели переправиться через Гнилую Липу. Но тут-то противник дрогнул, начал пятиться. А Брусилов, угадав момент, приказал «наподдать» всей своей армии . Его корпуса с новой силой навалились на противников, и они не выдержали. Отступление принимало все более беспорядочный характер, наши части по всему фронту форсировали Гнилую Липу и устремилась в преследование, захватывали пленных, пушки, обозы. А левофланговый 24-й корпус подступил к Галичу. Город был сильно укреплен, ощетинился тяжелыми орудиями. Но гарнизон, причинивший столько неприятностей своей вылазкой, растрепали в полевых боях. Когда рухнула оборона по Гнилой Липе, защитники Галича запаниковали, и его взяли одной атакой.

Левее Брусилова наступал Днестровский отряд Павлова из 2-й сводной казачьей дивизии и пехотной бригады. 2 сентября он с ходу захватил г. Станислав (Ивано-Франковск), и казаки ринулись в рейд по тылам противника на Калуш и Стрый. Австрийцы стали отступать и перед правым соседом Брусилова, 3-й армией, она двинулась к Львову. Авиаразведка доложила, что к Львовскому вокзалу стягивается масса войск, и набитые поезда отходят один за другим. Позже выяснилось, что прорыв 8-й армии оказался очень опасным для врага. Австрийское командование испугалось, что русские захватят железнодорожный узел и отрежут их войскам пути отхода, поэтому решило оставить Львов.

3 сентября Брусилов со штабными офицерами ехал к Рузскому на совещание. Одна из машин, в которой находились полковники Гейден и Яхонтов, отстала и сбилась с дороги. Офицеры увидели, что от Львова идут крестьяне, местные русины (так называли западных украинцев). Поинтересовались: “А что, много там войска?” Им ответили: “Нема никого, все утекли”. Гейден и Яхонтов сперва не поверили, но заинтересовались. Уж очень соблазнительной показалась возможность блеснуть с истинным офицерским шиком. Поехали во Львов. Солдат противника и впрямь не было. Полковники не отказали себе в удовольствии позавтракать в лучшей гостинице Жоржа, купили львовских конфет и поехали обратно – докладывать.

С юга в город вступила дивизия Каледина, с севера части 3-й армии – 9-й корпус Щербачева. Его полки стали занимать пустые форты, и Рузский, узнав об этом, был очень озадачен. Приказал Щербачеву соблюдать сугубую осторожность: не приготовил ли враг какой-нибудь ловушки? Но ловушек не обнаружилось. Сражение было выиграно. Рузский за эту победу был произведен в генерал-адъютанты, его и Иванова наградили орденом Св. Георгия III степени, Брусилова – IV степени.

Но австрийцы ушли недалеко. Остановились в 30 км, у Гродека. Конрад собирал силы, чтобы отбить Львов. Наше наступление и в самом деле спасло Сербию, австрийцы сняли оттуда 2-ю армию, чпешно перебрасывали в Галицию. Кроме того, Конрад переоценил собственную победу в Польше. Полагал, что армии Эверта и Плеве совершенно растрепаны. А Германия в это время расшумелась, будто уничтожила в Пруссии 2-ю армию Самсонова. Получалось, что русским в Польше придется затыкать дыры в линии фронта, и ударов оттуда можно не опасаться. Конрад снял из-под Люблина еще и 4-ю армию, направил к Львову.

Хотя в действительности германская пропаганда сильно преувеличила разгром 2-й русской армии, уже через неделю она восстановила боеспособность. Верховный Главнокомандующий великий князь Николай Николаевич отнюдь не затыкал дыры Северо-Западного фронта, а наоборот, забрал оттуда на Юго-Западный свежую 9-ю армию П.А. Лечицкого. Строился замысел взять в клещи всю неприятельскую группировку, отразившую наше наступление в Польше. 9-я, 4-я и 5-я армии навалятся с одной стороны, а 3-я повернет от Львова во вражеские тылы. Ну а для прикрытия Львова оставлялась только 8-я армия. Сочли, что этот участок будет спокойным. Как видим, каждая из сторон планировала операции по-своему, но в результате планы перечеркнули друг друга.

4 сентября армии Лечицкого и Эверта нанесли удар. Но австрийцы успели оборудовать перед ними мощную оборону – траншеи, доты, заграждения колючей проволоки. Встретили лавиной огня, атаки захлебывались. Второй штурм готовили более тщательно. Заранее выверяли цели для артиллерии. Ограничили участок прорыва, стянув сюда дополнительные орудия. 5 сентября 8 дивизий атаковали на фронте 45 км. Но и теперь за 2 дня боев удалось продвинуться лишь на 1-3 км, захватить первую линию окопов, а за ней оказалась вторая. Снова сузили участок наступления. 7 сентября после мощной артподготовки из 264 орудий 5 дивизий ринулись вперед на фронте 12 км. И опять застряли. Вместо прорыва получалось медленное продавливание позиций, войска несли большие потери – именно на это рассчитывали австрийцы.

Преодолевать такую оборону нашим армиям пришлось впервые. Мировая военная наука еще не знала методов прорыва. Требовалось учиться в ходе боев. Командование сосредотачивало на участках прорыва более крупные силы, 5 тыс. штыков на 1 км. фронта ( у противника 3 тыс.) Плотность артиллерии в начале наступления достигала 5-8 орудий на км, теперь ее доводили до 17 — 22 на км (у противника 7,5). Там, где наметился успех, было решено атаковать непрерывно, даже ночью – иначе, пока русские брали одну линию, австрийцы сзади нее уже строили следующие. Полкам переподчинили по 1-2 батареи дивизионных орудий, чтобы непосредственно помогали пехоте. 8 сентября штурм возобновился, и нововведения сыграли свою роль. Врага стали теснить. В 7-й дивизии пехотинцы вообще выкатили приданные пушки в атакующие цепи, они прямой наводкой расстреливали австрийские пулеметы, и была взята высота, казавшаяся неприступной.

Большие надежды возлагались на обход 3-й армии Рузского. Но и австрийцы перебрасывали к Львову армию Ауфенберга! Под Равой-Русской они столкнулись лоб в лоб, здесь тоже завязалось упорное сражение. В этих боях совершил подвиг Петр Николаевич Нестеров. Это был настоящий энтузиаст авиации. Летал на аэростате, планере, потом пересел на самолет. Совершил ряд рекордных перелетов, придумывал фигуры высшего пилотажа, и в 1913 г. выполнил знаменитую “мертвую петлю”. Был за это наказан арестом на 30 суток, но одновременно произведен в штабс-капитаны. На фронте он командовал 11-м авиаотрядом 3-й армии, вел воздушную разведку, бомбил гранатами обозы противника. 8 сентября в полете у г. Жолква он встретил большой австрийский самолет, бомбивший нашу пехоту. “Моран” Нестерова не имел вооружения, и летчик впервые в истории авиации пошел на таран. Сбил противника, но и сам погиб. Посмертно был награжден орденом Св. Георгия IV степени. (В советские времена г. Жолква переименовали в Нестеров. Теперь он называется Жовква).

А Брусилов вдруг обнаружил, что против него стягиваются огромные силы – 21 дивизия против 9. Забил тревогу, собирал подкрепления. Но понимал – не успеет. А в пассивной обороне не удержится. Враг навалится и сомнет, не в одном месте, так в другом. Решил атаковать сам. Если не победить, то хотя бы спутать планы неприятеля. 10 сентября 8-й корпус Радко-Дмитриева после артподготовки поднялся вперед. Но и австрийцы назначили наступление на 10 сентября.

Но и австрийцы назначили общее наступление на 10 сентября. Их части схлестнулись с нашими во встречном сражении. Брусилов действительно смешал карты Конраду. Он готовился обрушить все силы на левый фланг 8-й армии, на 24-й корпус Цурикова, а контрудар оттянул часть его войск к центру. Но и без того сказывалось двойное численное превосходство австрийцев. Они лезли напролом по всему фронту, контрудар сразу заглох, русские части еле-еле отражали врага. Брусилов колебался, не отвести ли армию назад, ко Львову. Но неприятели могли насесть на плечи, не дать остановиться, это кончилось бы полной катастрофой. Командующий приказал держаться, чего бы это ни стоило.

На второй день австрийцы стали одолевать на левом фланге. Начальник 48-й дивизии Л.Г. Корнилов лично водил в штыки последний боеспособный батальон. А у Брусилова в резерве осталась только 12-я кавалерийская дивизия А.М. Каледина. Командующий отдал ей красноречивый приказ: “12-й кавалерийской дивизии – умереть. Но умирать не сразу, а до вечера”. Что ж, Каледин понял. Погибнуть, но задержать врага. Да попробуй задержи! Жиденькие цепи кавалеристов не могли остановить многочисленную пехоту, их опрокидывали. Тогда Каледин решился на отчаянный шаг – среди бела дня, невзирая на шквальный огонь, бросил свои эскадроны в конном строю. Солдаты противника не выдержали вида несущихся на них всадников, побежали…

В это время подошла подмога, 2-я казачья дивизия Павлова, Брусилов прикрыл ею разрыв между 24-м и 8-м корпусами. А к вечеру авиаразведка доложила: большие колонны австрийцев двинулись вдоль фронта. По этим перемещениям стало ясно – не добившись успеха на левом фланге, неприятель хочет проломить центр. Брусилов принял смелое и рискованное решение. Срочно перебрасывал силы с других участков, сосредоточил в центре больше половины своих войск, большую часть артиллерии, и приказал этой группировке с утра 12 сентября перейти в наступление. Риск оправдал себя. Артподготовка и атака ошеломили австрийцев, они стали зарываться в окопы, отбиваться. Их массированный удар сорвался. А на левом фланге 8-й армии после вчерашних тяжелых боев они вообще не ожидали, что русские смогут предпринять какие-то активные действия. Но там вдруг “ожила” бригада Деникина, пошла вперед, захватила австрийские позиции. И самое главное, дерзкими контрударами был выигран еще один день. Последний день. В это время неприятелю уже приходилось туго на северном участке.

9-я армия Лечицкого и 4-я Эверта продолжали атаки, за двое суток непрерывных боев вклинились в оборону на 7-9 км. Командующий 1-й австрийской армии Данкль стягивал к опасному месту все больше своих соединений. Командующий 4-й Ауфенберг увлекся боями с 3-й армией Рузского, теснил ее. А этим воспользовался генерал Плеве. Главная задача досталась не ему, и он напролом не лез, выжидал. Неприятель привык, что русские угрожают не здесь. Но Плеве дождался удобного момента, и его 5-я армия внезапным броском прорвала фронт. А после этого он осуществил блестящий маневр, пустил два своих корпуса по расходящимся направлениям. Один на север, в тыл группировки, противостоящей Лечицкому и Эверту, другой на юг – в тыл австрийцам, сражающимся с армией Рузского.

И тут-то стал ломаться весь вражеский фронт. Обе группировки испугались окружения, начали отходить. Русские армии устремились в преследование. 9-я и 4-я за сутки продвинулись уже не на километр-другой, а на 30 км. Части 3-й армии погнались за столько досаждавшим им Ауфенбергом. Запахло обходом и для ударной группировки, налегавшей на корпус Брусилова. Под покровом ночи она тоже снялась с места, покатилась прочь. За неприятелями погнались, и отступление превратилось в бегство. Австрийцы бросали орудия, повозки, сдавались. Конрад намечал восстановить фронт по Висле и Сану, но не получилось. Наши войска на плечах врага форсировали эти реки, взяли Сандомир. Но они крайне устали, измучились, израсходовали боеприпасы. 21 сентября штаб фронта распорядился прекратить преследование. Победа была впечатляющей. Австро-Венгрию разгромили вдребезги, продвинулись на 200-300 км, враг потерял около 300 тыс. солдат и офицеров убитыми и раненными, 100 тыс. пленными, 400 орудий. Потери России составили около 30 тыс. убитыми и 200 тыс. раненными.

©Валерий Шамбаров