Китайцы в Гражданской войне на Юге России

   Мы всё время поминаем здесь каких-то красных китайцев, которых в тогдашней России было не меньше, чем сейчас! Из них состояли целые батальоны и полки Красной Армии (преимущественно карательные). Откуда они взялись и куда все делись? Сейчас расскажу. Впервые Россия увидела китайцев в большом количестве в 1912 году. Как раз прошла первая волна Великой Китайской революции 1911 года. В Китае всё «Великое»: и «Великая китайская стена», и «Великий Канал», и «Великая усыпальница Цинь Ши Хуанди», и «Великий кормчий» Мао Дзе Дун, и революция, естественно, тоже «Великая». Началась она в 1911 году, а закончилась в ... 1948 г.! Сколько лет, посчитайте. Тридцать семь лет! Ну как не назвать такую революцию «Великой»? Так вот, в первый год их революции китайцы-бунтовщики оказались выброшенными из страны. Им угрожала смерть за отказ от ношения кос, которые в старом Китае полагалось носить всем мужчинам. Эти косы были внешним символом подчинения феодальным порядкам маньчжурской династии. Китайским полицейским, вооружённым бамбуковыми палками, было так удобно связывать группы китайцев в пучки за их косы. Китайские эмигранты со своими обрезанными косами толпами слонялись по России и искали работы и пропитания. В Ростове-на-Дону они скопились на набережной и облюбовали себе брошенную баржу. Вскоре они законопатили в ней все дырки, стащили её на воду и устроили большую ... плавучую прачечную. Она являла собой странное зрелище. Из всех щелей этой посудины валил пар, а на мачтах в изобилии, как флаги, полоскались подштанники и юбки. Баржа медленно дрейфовала по Дону. Китайцы отталкивались от дна длинными шестами под ритмичное пение. Внутри сотни полуголых жёлтых мужчин месили ногами огромное количество белья, держась руками за длинные поручни. В старом Китае должность прачки считалась тяжёлой МУЖСКОЙ работой. Подростки и старики достирывали руками мелкие погрешности. При стирке использовали щёлок, смешанный с золой, или примитивное мыло, самими же китайцами вываренное из бродячих собак. Другие китайцы организовались в артель по изготовлению бумажных роз для погребальных венков. Как заметил Маяковский, «лучший товар - бумажные розы. Мальчишки кричат - Уу! китаёзы!..» Но китайцев было так много, что никакой город их вместить не мог, и излишек их из Ростова подался на шахты и рудники, в местечки, которые сейчас называются Краснодоном, Донецком и Шахтами. Там они соорудили трущобные городки, именуемые в народе «шанхаями». Казачий писатель Сергей Сполох пишет об этом подробно:«На Сорокинских и Беленских рудниках они (китайцы) отличались своим неистовым трудолюбием, презрением к любым жизненным удобствам и невиданной даже среди казачьих семейств плодовитостью. В удалении от общего рудничного поселка они построили своё поселение. Его сразу же назвали Шанхаем. Там казаки впервые увидели, как в небольшой полуземлянке-полусарае на устроенных в три яруса нарах располагалось по нескольку семей.- Как они своих детей не путают?- Детей-то что! Как жён не путают? Работают-то по разным упряжкам ... А в годы Великой Войны китайцев стало ещё больше. Затянувшиеся бои на фронтах требовали всё больше пополнений, и чернорабочих стало не хватать на всех донских предприятиях и шахтах.Но это были уже не беглецы, а добровольцы, привезённые из Сингапура агентом горнопромышленного Союза господином Вентисовским.Он оценил пару китайских рабочих рук довольно дорого: в 90 рублей. Но промышленнику Пастухову, владельцу Сулинского металлургического завода и акционерам Сорокинских, Беленских и Урало-Кавказских рудников пришлось согласиться... Казаки в своём большинстве смотрели на китайцев свысока: инородцы, мол, понаехали, и куда войсковое начальство смотрит. Китайцы ничем иным, кроме своего истинно восточного долготерпения, ответить не могли. И если случалась стычка с пришлыми людьми, то китайцы сразу же, даже будучи трижды невиновными, принимали вину на себя со словами: «Коросо, казак. Ты коросый казак. Твой детиска коросый. Твой конь коросый. Мой китаец Санхай посол».И сразу же удалялись... В России их неприязненно называли «китаёзами», «косорылыми» и «ходями», К концу 1915 года «косорылых» только в европейской части России было 40 тысяч. К 1917 году - 75 тысяч. Но вот свершился большевистский октябрьский переворот, после которого встали все шахты и заводы. Русские рабочие начали разбегаться по деревням. А китайцам куда бежать? До Китая обратно их уже никто не повезёт. Нету уже никакого господина Вентисовского... Вот тут-то местные большевики китайцев и пригрели. Дали им винтовки и еду, записали в Красную Армию. Бедные китайцы совершенно не понимали, что происходит в России и кто с кем воюет. Главное, что их кормили и давали грабить. Интересно, что небольшая часть китайцев попала также и к белым. Им пришивали белогвардейские нашивки и внушали, что теперь жёлтые сыны Поднебесной Империи будут защищать «Единую и неделимую Россию». Теперь «китаёзы» говорили сами о себе «Ходя-ходя единанидилима ласия мала-мала воеват посол»! Китайский батальон перед отправкой на донской фронт Китайцы в составе белогвардейских частей. Большинство «китаёзов» так и не успело освоить русский язык, ибо их слишком много перебили в Гражданской войне. Больше всего в 1919 году во время Вёшенского восстания донских казаков. После Гражданской войны большевики вежливо вышвырнули уцелевших китайцев обратно в Китай, доделывать там свою китайскую «Великую революцию». Между прочим, китайцы, больше всего задействованные в массовых расстрелах во времена «красного террора и военного коммунизма», стали приторговывать... человеческим мясом из тел расстрелянных. Во всяком случае, об этом много говорили в народе. Писательница Зинаида Гиппиус, пережившая «красный террор», рассказывает, как её приятель-доктор нашёл в мясе, купленном на базаре, «знакомую косточку». Термин «китайское мясо» пошёл из пролетарских кварталов. Именно в смысле - человечина. Приторговывали мясом расстрелянных... Василий ВАРЕНИК. Ростов и ростовцы после 1917 года. Ростов-на-Дону, 2010.    

...Красные командиры нерусского происхождения остались в памяти своих солдат и гражданского населения как проводники линии жесткого подавления всякого неповиновения и несогласия. Формирование такого представления имело основания и реальные, и ментальные. Из-за отсутствия прочных эмоциональных связей с местным населением пришлый элемент действительно был более надежен при проведении карательных акций командования. Сражаясь в России за лучшее будущее своей родины, нерусские красноармейцы видели в русских противниках большевизма препятствие развитию мировой революции. Не случайно большевики использовали понятия гражданской войны «внутренней» и «внешней».

В белоэмигрантских мемуарах с целью подчеркнуть чужеродность для России большевизма упоминается использование большевиками в качестве ударной и карательной силы «инородцев» - китайцев, венгров, башкир. О них обывателями передавались самые невероятные слухи, например, о том, что китайцы питаются мясом расстрелянных и пр. В дивизиях и полках Красной армии действительно существовали специальные китайские отряды, чаще всего они назывались интернациональными. Они отличались большой стойкостью в бою и были надежной опорой командования.

Революция вызвала процесс консолидации азиатских рабочих, находившихся в России. Союз китайских рабочих в России насчитывал 50 тыс. чел. По подсчетам китайского историка Пэн Мина, на стороне красных сажалось около 40 тыс. китайцев. Из идейных причин участия в российской революции китайцев и корейцев как жителей стран, находившихся под угрозой колониального поглощения, привлекала идея равенства. Газета, которая издавалась в Советской России на китайском языке, называлась «Датун бао (Великое равенство)».

Большевистская пропаганда связывала участие китайцев в российских событиях с судьбой их родины. Как писал «Бакинский рабочий» в 1918 г.: «Октябрьский декрет о мире, уничтоживший все насильственно навязанные Китаю договоры и соглашения, произвел сильное впечатление». Это подтверждено и в воззвании Союза китайских рабочих в России: «Китайские рабочие должны помнить, что судьба революции в Китае тесно связана с судьбой русской рабочей революции».

Хотя очевидно, что в действительности объединение в сформированных под патронажем большевиков отрядах было способом выживания для людей, не по своей воле оказавшихся в тысячах километров от родины без средств к существованию (ведь промышленные предприятия, на которых они работали, остановились) и в чужом враждебном окружении.

Одной из причин формирования мононациональных воинских частей было незнание иностранцами языка, что мешало в случае совместного пребывания в одном строю с русскими правильно понимать команды. Поэтому идеальным признавался вариант, когда командовал «инородцами» знавший русский язык земляк. Среди китайцев вполне адаптированных к жизни России было немного, например, Пау Тисан, Сан Фуян. Они и выступали организаторами и командирами китайских отрядов.

На Юге России китайцы оказались вместе с остальными беженцами из разных городов России. Во Владикавказе первый отряд был создан в мае 1918 г. по инициативе Ноя Буачидзе, его командиром был Лю-си. Командиром одной из рот - Пау Тисан. Потом в город пришел l-й Харьковский партизанский отряд Григория Васильевича Третьякова, в, составе которого уже была рота из китайцев. Как вспоминал сам Третьяков, при отступлении с Украины в г. Таганрог он принял в свой отряд несколько китайцев: «Их обмундировали, отрезали косы и зачислили в красноармейцы». По мере движения на юг к ним примкнуло еще несколько сот китайцев, работавших на шахтах и стройках.

В результате сформировался отряд, который во Владикавказе уже насчитывал 300-350 чел.

История приезда Пау Тисана в Россию неясна. Рассказывали, русский - то ли генерал, то ли путешественник - привез его в Россию, определил учиться в гимназию в Тифлисе, но Пау Тисан уехал в Петроград, где примкнул к революционерам. По другой версии, он был матросом, оставшимся в России. Знавшие его люди подчеркивали его хладнокровие и тонкое знание психологии китайцев и русских, что помогало его отряду, стоявшему во Владикавказе, избегать проявлений недружелюбия со стороны горожан всех национальностей. Истории, рассказанные о нем соратниками, изобилуют примерами хитроумия, достойного Одиссея.

Сформированный в мае 1918 г. во Владикавказе китайский отряд стал одной из самых преданных боевых единиц Терского совнаркома во время офицерского мятежа в августе 1918 г. Бойцы этого отряда несли караульную службу в городе, поэтому выступление офицеров и казаков не застало их врасплох. Ветераны наиболее часто вспоминали пулеметный расчет из китайцев, который все время уличных боев (11 дней) вел огонь с колокольни Линейной церкви, не дававший врагу подойти к зданию Совнаркома. Павел Сосиевич Кобаидзе, бывший комиссар отряда имени Терского Совнаркома, свидетельствовал:

«Группа китайцев недалеко от бывшего дома барона Штейнгеля пять суток вела бой, и израсходовав боезапасы, билась штыками и прикладами до последнего. В этом бою белобандитам удалось захватить трех китайцев, которых они подвесили на руках на деревьях... На их спинах были вырезаны звезды. Двое из этих товарищей умерли, а один из них был еще жив, когда его сняли с дерева красногвардейцы».

Выживший китаец тут же стал просить «машинку», т.е. винтовку: «моя пойдет белый казак битья».

Вопреки устоявшемуся мнению отмечено участие китайцев и на стороне белых. Поскольку китайцы были нейтральны к большинству проблем России, их использовали в тех делах, на которые уроженцы России не пошли бы. В обеих армиях они исполняли приговоры.

Китайские красноармейцы отличались особой стойкостью, что было связано, прежде всего, с гораздо более тяжелыми последствиями плена для них, чем для русских. Примечательно, что из нескольких взятых в плен красноармейцев осетины-казаки расстреляли именно китайца. Отставшие во время отступления ХI советской армии китайцы уничтожались подчистую. Поэтому во время перехода через астраханские степи они собирали оставленное русскими красноармейцами оружие. Их обоз состоял из традиционных для них ручных повозок с четырьмя дышлами: двое тянули, а двое толкали сзади".

Многие русские красноармейцы, воевавшие вместе с китайцами, отмечали их дисциплинированность, замешанную на внутренних устоях жизни этих групп солдат-изгоев. Внутри отрядов существовали свои собственные законы: за воровство рубили руку, за трусость могли повесить. Не случайно, что в этих отрядах, если они существовали как отдельная воинская единица (рота, батальон), не было русских политкомиссаров, которые не могли допустить средневековых экзекуций.

Отношение владикавказских красноармейцев к китайцам было дружественное, ведь в отличие от земляков и однополчан в них была абсолютная уверенность - не предадут. Но натурализовавшийся китаец, если таковой встречался, подпадал под общий для русских механизм оценки. В одном из документов, хранящихся в Государственном архиве новейшей истории Саратовской области, встретилось упоминание о человеке по имени Тифонтай. Скорее всего, речь идет о старшем сыне хабаровского коммерсанта по имени Цзи Фэнтай, который был агентом русского влияния на Дальнем Востоке, а во время Русско-японской войны организовал на собственные средства отряд из китайцев численностью в 500 человек специально для «разведки и партизанских действий» в пользу России. Своего первенца он отправил в Россию, где тот и остался. Командир телеграфно-телефонной роты Саратовского укрепрайона Тифонтай был бывшим офицером.

Архив сохранил историю его конфликта с комячейкой роты, которая, скорее всего, безосновательно заподозрила его в сочувствии белым (в действительности роте не хотелось отправляться на фронт, для этого она и инициировала «дело» против своего командира). Для русских солдат национальная принадлежность китайца, выросшего и получившего образование в Петербурге, значения уже не имела; важнее было то, что раньше он носил погоны...